Непостижимая концепция (антология)

– А у Абдуллы Махмутова и «балалайка» была, и наноэкраны на глазах… Он же ученый, он должен быть во всеоружии. Они все были учеными… Все до одного… Но первым попался Махмутов. Да… – Терпилин зябко потер ладони. – Мы обедали как раз… Прошло два месяца с начала нашей вахты. Ничего особенного. Да и что может быть особенного в пяти километрах от зоны аномалий? Мы гоняли беспилотники для съемок и сбора проб. Пару раз даже выезжали в зону. Рутина. Никаких изменений. Вы в курсе, что пробы земли и воздуха, взятые там… за Линией… в них нет ничего особенного? Абсолютно. Мы были к этому готовы, прогоняли пробы через тесты… химия, физика, биология… с биологией было чуть сложнее, но кто разберет – проклятые одноклеточные мутировали в момент Катастрофы или мутации продолжаются и сейчас? Биологи что-то говорили по этому поводу, Марта Замойская и Ринат Хидиатуллин… полагали, что процесс все-таки идет… Обещали, что скоро докажут… и доказали… Доказали…

Терпилин открыл ящик стола, выругался, открыл по очереди все остальные, со злостью захлопнул.

– У вас ничего нет с собой? – спросил администратор у Гора. – Ну, вы понимаете меня? Берут же некоторые с собой… флягу или ингалятор… У вас нет? Или у кого-то из ваших людей?

– Я уже говорил – нам запрещено…

– Да знаю я, знаю! – Терпилин помотал головой. – Проклятые нервы… Почти полную бутылку разбил… Почти полную последнюю бутылку…

– Вы говорили о Махмутове, – напомнил Горяинов.

– Врете, я говорил о Марте и Ринате. О том, каким образом они доказали… Но они уже потом доказали, через полтора месяца после того, как это случилось с Махмутовым. Первичный осмотр образцов, анализ оборудования, побывавшего за Линией. Он безвылазно сидел в лаборатории, прокачивал через свою «балалайку» потоки информации… А потом… мы обедали… все вместе, у нас была традиция – принимать пищу вместе, как большая патриархальная семья… Мы кушали… Тушеные овощи, луковый суп – Марта расстаралась, Эпштейн приготовил мясо, он отлично готовил мясо… Знаете, это не так просто – приготовить еду на семнадцать человек… Как раз Эпштейн внес блюдо… торжественно так… большое блюдо, потрясающий запах… – Терпилин втянул воздух через нос, словно и сейчас слышал тот самый аромат. – И вдруг Махмутов встал из-за стола… Нет, не встал – вскочил, опрокинув стул. Мы все обернулись на грохот, а Абдулла пятился от стола, не сводя глаз с Копылова… И пальцем – дрожащим пальцем – указывал на него. Вы что, не видите?! Не видите? А мы ничего ТАКОГО не видели, только удивленное лицо Копылова и ужас Махмутова. Копылов встал… Абдулла закричал, чтобы он не приближался… Бросился к двери и выбежал из столовой. Мы переглянулись. На шутку это похоже не было. Совсем не было похоже… Копылов хотел выйти вслед за Абдуллой, но я сказал, что не нужно… Зачем? Если это шутка – сам вернется. Если что-то ему взбрело в голову… я тогда мог совершенно спокойно, без эмоций сказать это самое «взбрело в голову», представляете? Я предложил продолжить обед, Эпштейн сказал, что остывшее мясо можно будет просто выбросить, и стал раскладывать порции в тарелки… Я даже успел попробовать, действительно вкусно… потрясающе вкусно… и вдруг открылась дверь, и в столовую вошел Махмутов… Ну вот, сказала Марта, вернулся… Вернулся, сказал Абдулла, и выстрелил из пистолета. Пуля прошла между мной и Отто и ударила Копылова в лицо… Бах! Пробила лоб и выплеснула на стену красную жижу… Вы видели когда-нибудь, что делает девятимиллиметровый пистолет с короткой дистанции? А да, наверняка видели… Тело Копылова упало, красное стекает по пластику стены, в столовой пахнет порохом, кровью и жареным мясом… А Махмутов говорит… что же вы, идиоты, говорит… не видели, что ли? А мы молчим, я смотрю на кровь, мне мертвого тела не видно… Прикидывался, сказал Махмутов… Только от меня, говорит… от меня…

Терпилин закрыл глаза, облизал губы.

– Первым на него бросился Отто. Вцепился в руку с пистолетом, повалил на пол. Кандауров и Царев… у Махмутова оружие отобрали, руки скрутили чем-то… Подождите, чем же его связали? – Терпилин открыл глаза и посмотрел в лицо Горяинову. – Чем же?.. Чей-то пояс? Нет, не пояс… Нет… А, полотенцем связали. Точно – полотенцем. Кто-то в столовую прямо из душа пришел… Карина, точно…

Терпилин удовлетворенно улыбнулся. Он был искренне рад, что вспомнил, чем именно связали Махмутова и кто принес полотенце. «Странно, – подумал Горяинов. – Или все нормально? Человек может пытаться спрятаться за деталями от страшного воспоминания, раздробить свой тогдашний ужас на кучу безопасных осколков».

Открылась дверь, и в кабинет вошел Джошуа. Поставил черный пластиковый куб на стол перед Терпилиным.

– Пришел транспортник, – сказал Джошуа вполголоса. – Началась погрузка.

– Да? – вскинулся Терпилин. – Это хорошо! Это очень хорошо! Вы же помните, что до лиловых сумерек осталось чуть больше часа? Вы им скажите, пусть поторопятся… Скажете?

– Скажу, – уверенно соврал Джошуа и вышел.