Непостижимая концепция

Скелет «Райского приюта» его обитатели после Дня Станции восстанавливали как могли. Укрепляли треснувшие стены, монтировали переходные мостки там, где это было наиболее удобно и эффективно, собирали из обгоревших обломков ларьки и палатки, в которых днем торговали едой или нанимали на поденную работу.

Выглядело все примитивно, грубо, угловато, как построенный из одеял и стульев детский домик. Однако примитивизм этого «домика» казался обманчивым даже на первый взгляд – внутри «Приют» являлся настоящим лабиринтом, с многочисленными жилыми зонами, площадками для общих сборов, проездами для электрокаров и «элитными» апартаментами в наиболее уцелевших блоках.

Обитателей не наблюдалось.

Раздавался из открытых окон на четвертом этаже раскатистый богатырский храп, да пьяно спорили на шестом справа от входа.

Траоре повел плечами, словно вместо июля резко угодил в январь.

В Марселе он тоже бывал в рейдах на территории, где скрывались уголовники, беглые заключенные из султаната, торговцы поддельными «балалайками», наркопроизводители и серийные убийцы. Но сейчас, через несколько лет после всемирной катастрофы, очередной притон казался ему Адом на Земле, квинтэссенцией самого мерзкого, багряно-влажного, продажного и циничного, что может воплощать человек.

Он вдруг осознал, что группа Куру только что вошла в нарыв на теле Франкфурта, который стоило удалить, как давно сгнивший зуб…

Фазиль и Ханзен отделились от основного отряда, крепя на стены черные груши «радионянь». Если кому-то из местных приспичит по нужде и он выберется из своей вонючей берлоги, его «таблетка» начнет нестерпимо зудеть. Счастливчики, обладавшие персональными чипами, вступив в радиус охвата «няни», вместо зуда обнаружат несанкционированное звуковое сообщение, поступившее на «балалайку» от передатчика.

– Внимание, сохраняйте спокойствие! – прозвучит в их головах мягкий женский голос. – Вы находитесь в зоне проведения силовой операции местного отделения СБА. Не пытайтесь бежать или сопротивляться. Ложитесь на землю, деактивируйте личный чип, закройте голову руками и ожидайте появления наших сотрудников. Напоминаем, что любые активные действия, как то: резкие жесты, бег, выкрики, бросание предметов или любая демонстрация агрессии – будут расценены сотрудниками СБА как нападение.

Ледоруб негромко вещал на общем канале. Отдавал распоряжения, без которых сержанты вполне могли обойтись. Еще раз напоминал о высочайшей ценности искомого объекта. Не удержавшись, Доминик снова взглянул в лицо на фотографии.

Фас, анфас на фоне ростовой линейки. Худой белый мужчина, на вид лет сорок – сорок пять, но точнее не определить. Длинные светлые волосы, серые глаза, острый подбородок. Фото сделано в цюрихском отделении СБА, а сопроводительные титры гласили, что задержанный по имени Алпай ибн Хугель имеет два привода: за пособничество в изготовлении нелегальных препаратов и сопротивление представителю власти.

Цепь безов распалась на три пары.

Обогнули площадь, внося в трехмерную архитектурную программу чипов изменения, о которых «головастики» не могли знать. Новая лестница вдоль стены, достигающая аж девятого этажа. Три новых подвесных моста, один из которых имеет раздвижной пролет. Полусобранный из листов пластика гараж на несколько машиномест. Муравейник жил, развивался, строил сам себя…

Посреди площадей и на широких проспектах, не прикрытых тентами, темнели свежие лужи. Пахло прогорклым жиром, паленой резиной и прорванной канализацией. Фазиль, чья рука все еще лежала на плече напарника, пристукнул по бронепластику, направляя Доминика в ближайший поворот.

Заглянули, повели стволами «сарбаканов».

Пусто.

На картах высветились «зоны ответственности» трех отрядов, которые предстояло прочесать. Тихо, по возможности без боя. Предполагаемое месторасположение ибн Хугеля вспыхнуло желтым маячком – центральная зона «Приюта», вероятность нахождения на верхних ярусах 13 %, средних – 46 %. Подвальные помещения – весомые 41 %.

Сквозь тонкие стенки жилых блоков ровным оранжево-красным спектром мерцали силуэты спящих. Доминик отметил их численность, повторно поразившись, как вообще можно жить в настолько грязной и людной коммуне. Словно вши, гнездящиеся в волосах. Словно крысы. Словно улей, полный немытых, ни на что не годных трутней…

Темнокожему безу было жалко этих людей. За их беспомощность, бесполезность, неудачливость и обреченность, с которой они доживали отведенный век, пытались воспитывать детей и добывать пропитание.

– Фазиль?

– Да, бро?

– А чего этот мужик вообще учудил? Ну, Алпай. Ты его приводы видел?

Двое безов медленно брели по левому флангу «зоны ответственности», поглядывая по сторонам, прикрывая остальных и не забывая развешивать передатчики с посланием о начале операции СБА.

– Да бес его знает… – Джабир резко развернулся, одарив проклятием мелькнувшую в прицеле кошку. – Если нас послали, значит, правдивы сплетни. Не станет Ледоруб три тактических звена в логово Рольфа посылать за мелкой сошкой. Просекаешь, бро?