Непостижимая Шанель

Шелленберг не принял во внимание колебания, которые вызывало у его посетителя всякое отсутствие гарантий и доказательств того, что дружеские связи, которыми Габриэль похвалялась, действительно существовали. Такое поведение ясно доказывало, что Шелленбергу нечего было опасаться. «Мадрид был одним из наиболее хорошо организованных и развитых плацдармов немецкого шпионажа». Шелленберг, часто бывавший там и чувствовавший себя там так же непринужденно, как в Берлине, располагал в Испании ударной группой великолепно натренированных головорезов. К тому же среди его подручных одним из самых активных был князь Гогенлоэ, близкий друг Шелленберга, проживавший как раз в Мадриде. Это был первосортный авантюрист, благородный служитель национал-социалистского государства. Шелленберг не раз поручал ему сверхсекретные миссии. В январе 1943 года именно Макс Эгон Гогенлоэ вошел в контакт с «мистером Буллем» (псевдоним Аллена Даллеса. Он руководил в Швейцарии ОСС — Управлением американских стратегических служб). В подобных обстоятельствах ему нечего было опасаться Габриэль. На случай какой-нибудь выходки она не смогла бы ускользнуть от людей Шелленберга. Отсюда проявленная им решимость. Как бы скептически он ни был настроен относительно результатов операции «Шляпа», лучше было рискнуть, чем потом жалеть о чрезмерной осторожности.

* * *

По возвращении в Париж майора ожидало жестокое разочарование. Он надеялся, что отъезд Габриэль произойдет без всяких задержек, она же заявила ему, что не может отправиться в путь без компаньонки. Ее «Жанна» оказалась чересчур боязливой… Габриэль повторяла ему, что никогда в жизни не путешествовала одна. Впрочем, она не давала никаких других объяснений. Он должен понять, не правда ли? Ей кто-то нужен. Майор, возможно, ожидал, что она назовет фон Д. Она же потребовала присутствия Веры Бейт, создав тем самым нетерпимую ситуацию. Вера Бейт! Англичанка замужем за итальянцем! Габриэль сошла с ума? И она хочет, чтобы он вернулся в Берлин с подобным поручением? Какова будет реакция Шелленберга на подобную прихоть? Да за кого она его принимает? Разве она не знает, что он поручился за серьезность ее миссии? Она заранее выставляла его на посмешище. Из-за своего любительства она навлечет на него подозрения. Подобные вещи в такие времена не делаются.

Но ни один из аргументов Момма не убедил Габриэль: она поедет в Мадрид с Верой или не поедет вообще. Могла ли она открыть ему правду? Признаться, что без Веры у ее миссии не было никакого шанса на успех? Только одна Вера была так связана с Черчиллем, так любима им, что радость от встречи с ней могла оказаться сильнее сиюминутных трудностей. И потом, все остальное… Если умело использовать родственные связи Веры с английской королевской семьей… Рассказать все Момму значило потерять всякий престиж в его глазах, отдать Вере первую роль. Об этом не могло быть и речи. В случае успеха Габриэль не собиралась делиться.

Тогда, в ноябре 1943 года, смирившись и как бы подчинившись, майор вернулся в Берлин. Сказала ли ему Габриэль о том, что уже было предпринято, — о вмешательстве фон Д. и напрасных попытках уговорить Веру? Если бы Момм мог представить себе, что она скрывала от него, поехал бы он?

Но конфидент Габриэль во второй раз попросил приема у Шелленберга, находясь в полном неведении относительно того, что произошло в Риме при попытке заручиться согласием Веры.

III Почему розы?

Двумя неделями раньше, 29 октября 1943 года, в тихом квартале Рима появился очень высокий немецкий офицер с огромным букетом красных роз… Появление посетителя в доме номер 31 по улице Барнаба Ориани было весьма неожиданным. Офицер явился в дом полковника Ломбарди. Сюрприз малоприятный, ибо полковник уехал из Рима 11 октября. Он жил, скрываясь, на холмах Фраскати, и был в таком положении не один. Многие итальянские офицеры поступили точно так же.

К ярости фюрера, король, наследный принц, маршал Бадольо и правительство бежали из Рима. Тем не менее он приказал попытаться совершить невозможное. Захватить их силой. «Прежде всего мне нужен наследный принц» — таков был приказ Гитлера, и фельдмаршал Кейтель добавил, имея в виду принца Пьемонтского: «Он важнее, чем старик». Генерал авиации, которому было поручено исполнение приказа, заверил фюрера, что он, разумеется, не позволит «bambino» скрыться. Тем временем всем членам королевской семьи удалось добраться до Юга, и генерал Боденшатц, которому его шутка встала поперек горла, чувствовал себя прескверно. «Bambino», выиграв, вышел из игры, а маршал Бадольо подписал перемирие. Это, безусловно, объясняло случившееся с офицерами. Некоторых из них охотно вернули бы в строй, чтобы зачислить в ряды республиканской армии, однако они были неуловимы. Все это было так безнадежно, так нелегко…

Тогда как в Риме и без короля ничего не изменилось.