Непотопляемый

— Не исключено, что не сегодня завтра у тебя появится объект «наружки», вести который ты будешь в одиночестве… Разумеется, если разрешение на слежку за ним я сумею выбить из Константина Дмитриевича, а он, в свою очередь, из своих «верхних»… Полагаю, нашего Генерального может оказаться в данной ситуации недостаточно…

— Значит, в данный момент я могу идти? — уточнил Яковлев.

— Да, — кивнул Турецкий, — но будь на связи… Валерий, постарайся находиться поблизости, если разговор с Костей у меня сложится, засядешь за изучение одного сверхзасекреченного досье… Пока свободен.

— В буфет можно спуститься? — поинтересовался Померанцев.

— Иди, поешь, после чего — чтоб сидел мне в своем кабинете, как пришитый, пока не вызову… На этом у меня пока все. У тебя, Слава?

Грязнов, кряхтя, поднялся, со стула:

— У меня — тем более, надеюсь, сегодня я тебе раньше вечера не понадоблюсь. А то мои подчиненные скоро забудут голос своего шефа, не то что портрет!..

— Созвонимся вечером, — согласился Турецкий и посмотрел на часы: с минуты на минуту должен был появиться Лайнер, а еще через полчаса — вызванный по повестке Шахмин. Пообедать, в отличие от Померанцева, Александр Борисович явно не успевал.

Идеально спокойное выражение круглого лица Бориса Шахмина и неторопливая манера двигаться, в коей он приблизился к столу, за которым устроились оба следователя, ни в малейшей степени не обманули Турецкого. За долгие годы работы он научился определять состояние своих фигурантов и по другим признакам: например, по выступившим, как сейчас у адвоката, напряженно пульсирующим венам на висках или по слишком интенсивному по сравнению с лицом цвету лысины, если таковая имелась — а у Шахмина она имелась…

Допрос, как и было оговорено заранее, начал Александр Борисович, после того как Лайнер представил его адвокату и снял формальную часть показаний.

— Не могли бы вы, господин Шахмин, — задал Турецкий «вводку», — рассказать, какого рода отношения связывали вас с некоей Лидией Константиновной Юрковой?

Саша прекрасно понимал, что вопрос этот адвокат мог «вычислить» заранее и заранее подготовить ответ. Так оно и вышло: на лице Шахмина не дрогнул ни один мускул.

— Конечно, я мог бы и не отвечать, поскольку дело это глубоко личное, — горько вздохнул он. — Но вряд ли стоит в этих стенах ожидать деликатности… Хотя бы к чужому горю…

— Вы правы, — спокойно кивнул Турецкий. — Итак?

Шахмин опустил голову и тихо, словно преодолевая свои чувства ответил:

— Я любил Лидочку… И я… Я все еще не осознал до конца случившееся…

— Сочувствую, — сухо произнес Александр Борисович. — Могу я, кстати, слышать, каким образом вы узнали о гибели Юрковой?

— Никакого секрета в этом нет. — Шахмин поднял на следователя взгляд, в котором отчетливо читалась мука. — В тот вечер у нас должно было состояться свидание… В ночном клубе «Катюша». Но Лидочка не пришла… Утром, где-то, вероятно, около двенадцати, я, устав названивать ей на мобильный, позвонил домой… Так вот и узнал.

— Ну а вечером? После того, как стало ясно, что девушка не придет?

— Ну разумеется, я звонил, но там все время звучала фраза о недоступности абонента…

— В какое время вы приехали в клуб?

— Довольно рано, — вздохнул Шахмин. — Наверное, часов в семь-восемь вечера… Видите ли, его владелец — мой старый знакомый, бывший клиент… У нас были кое-какие дела, требовавшие обсуждения… А уж потом я позвонил Лидочке.

— А уехали вы из «Катюши»…

— А я оттуда вообще не уезжал, — простодушно ответил Шахмин. — Поздно было, я выпил и не решился сесть за руль. Гоша… Это хозяин клуба… предложил мне переночевать в его комнате отдыха. Вот я и остался и проспал почти до полудня… Я понимаю, вы выясняете мое алиби… Поверьте, я действительно любил Лидочку!..

— Конечно-конечно, — охотно согласился Саша. — Но, если вы так ее любили, зачем же так круто подставили?..

— Я?.. Подставил Лидочку?!.

— Александр Борисович, — негромко вступил в разговор Лайнер, — имеет в виду дело об убийстве болгар, уважаемый Борис Николаевич… Ну, то самое, которое вел мой коллега Николай Петрович Познеев, сразу вслед за этим погибший: убитый неизвестными лицами или лицом…

— Бог с вами! — вскинул руки, словно защищаясь, Шахмин. — Да ведь я тогда и взялся-то за дело исключительно потому, что в ту ужасную ситуацию попала Лида!.. А вы говорите — подставил…

— Да, — печально произнес Аркадий, — говорю… И знаете почему?

— Понятия не имею!..

— Потому что так считала сама Юркова!

Возразить Шахмин не успел, Лайнер опередил его, нажав нужную клавишу, и в кабинете зазвучал голос Лиды…

К тому моменту, как запись закончилась, с адвокатом, по наблюдениям Турецкого, произошло несколько метаморфоз. Поначалу Шахмин, услышав голос девушки, очень артистично вздрогнул. Затем, когда дело дошло до ее показаний относительно его личного распоряжения заказать конкретный столик в ресторане, артистизм на несколько секунд изменил Шахмину: его физиономия вытянулась. Однако довольно быстро он вновь взял себя в руки.