Неповторимая любовь

Слоан уже собирался сесть на свое место, когда заметил приближающуюся Сабрину. Невольно он шагнул навстречу, нахмурился и остановил ее у подножия лестницы, в двадцати футах от стола.

— Что ты здесь делаешь, черт возьми? — возмущенно спросил он, взяв жену за руку.

Сабрина ответила ему сияющей улыбкой. Из-за стола за ними неотрывно наблюдали Дэвид и Шона, Ястреб и Скайлар, все Мак-Гиннисы и даже добрый лекарь Мак-Грегор.

— Я прекрасно себя чувствую.

— Но послушай, Сабрина… — запротестовала было Скайлар.

Сабрина быстро перебила сестру:

— Все хорошо, честное слово. Мне приходилось читать о том, как служанки и рабыни сразу после родов возвращаются к работе на кухне, у корыта или на хлопковом поле. Конечно, я рада, что мне не придется собирать хлопок, но я вполне здорова, чтобы поужинать вместе со всеми.

— Сабрина, работать в поле тебе никогда не придется, — напомнил ей Слоан.

— Но я и вправду чувствую себя прекрасно и хочу побыть с друзьями.

Слоан оглянулся на Мак-Грегора, и тот виновато пожал плечами. Только он мог определить, сколько времени потребуется Сабрине, чтобы поправиться.

— Пожалуй, посидеть вместе со всеми за столом она в состоянии, — пробормотал Джеймс.

— Сабрина, ты же не рабыня, — возразила Скайлар.

— Мы американки, Скайлар, — с грустной полуулыбкой отозвалась Сабрина. — Бог создал всех людей равными, а в нашей стране совсем недавно завершилась война за свободу всех людей.

— Да, как человеческие существа мы все одинаковы, — подтвердила Скайлар, — но сложением ты отличаешься от какой-нибудь работницы!

Слоан вдруг поймал себя на том, что не верит ни единому слову Сабрины.

Стало быть, все люди равны… Все, кроме индейцев.

— Я не прочь занять свое место за столом, — мило произнесла Сабрина, взглянув на Слоана.

Тот медлил, по-прежнему убежденный, что ее место в постели.

Сабрина понизила голос, чтобы слышал только Слоан:

— Пожалуйста, Слоан, пропусти меня. Я не вынесу больше ни единой минуты в одиночестве.

— Ты выбьешься из сил, — раздраженно возразил он, досадуя прежде всего на самого себя. Весь вчерашний день Сабрина была бледна как полотно: ему следовало понять, что ей нездоровится. Такую бледность не могло вызвать отвращение к нему.

— Слоан, я больше не в силах сидеть в одиночестве, — настаивала она.

Сдавшись, Слоан подвел ее к столу и усадил рядом с собой. Майер тут же подошел, чтобы наполнить вином бокал Сабрины, но прежде взглянул на Мак-Грегора, и тот еле заметно кивнул. Блюда с мясом, хлебом и знаменитым овощным рагу Энн-Мэри обходили вокруг стола, над которым раздавались лишь замечания вроде «будьте любезны, передайте мне хлеб» или «благодарю».

Сабрина рассеянно гоняла еду по тарелке; ей удалось проглотить всего несколько кусочков. Она пригубила вино. К облегчению Слоана, кровь понемногу стала приливать к ее щекам.

Но, сделав очередной глоток, Сабрина неловко улыбнулась, заметив, что все вокруг встревожено наблюдают за ней.

— Прошу вас, не обращайте на меня внимания! — смущенно пробормотала она. — Я не стала бы спускаться, если бы знала, что испорчу вам вечер.

— Ты ничего не испортила, — поспешила заверить Шона, — просто все мы обеспокоены, и не без причины… — Она умолкла и откашлялась. — Слоан, не опасно ли путешествовать в такое время года? — вежливо спросила она.

— На крепком судне с опытным капитаном плавание будет нелегким, но достаточно безопасным. К тому же медлить нельзя: мой отпуск заканчивается.

— Разве нельзя его продлить? — вмешалась Скайлар.

— Скайлар, Слоан знает, что делать, — вступил в разговор Ястреб. — В армии положено возвращаться из отпуска вовремя, иначе будешь объявлен дезертиром, а дезертиров расстреливают.

— Да, но… — перебила было Сабрина, но замолчала.

— Что «но»? — спросил Слоан. Сабрина уставилась в свою тарелку.

— Ничего.

Но Слоан не удовлетворился таким ответом.

— Что ты хотела сказать, дорогая? — допытывался он. Сабрина подняла голову:

— Ястреб сказал, что в армии расстреливают дезертиров. Но кроме того, солдаты стреляют в индейцев, верно? Вот я и хотела сказать, похоже, на Западе солдаты только тем и занимаются, что убивают индейцев. Когда-нибудь кто-нибудь из них может перепутать…

Она осеклась. Слоан откинулся на спинку стула. В зале воцарилось молчание. Слоан подумал, что виноват сам: незачем было добиваться ответа. Впрочем, со стороны Сабрины было вполне естественно гадать, кому принадлежит его сердце.

Особенно потому, что пока Слоан и сам этого не знал.

Он понемногу узнавал Сабрину. Когда ее загоняли в угол, она не сдавалась, а боролась. Именно эта ее способность восхищала Слоана. Сабрина умела превращаться из кошечки в тигрицу.

Вот и сейчас, загнанная в угол его настойчивыми расспросами, жена стала маленькой тигрицей, только что лишившейся детеныша. Слоан в очередной раз подумал о том, что сейчас Сабрине следовало бы лежать в постели: она бледна, как призрак.

Да поможет ему Бог сохранить сдержанность!

Но Слоан и не надеялся, что его мольбы будут услышаны.

Он улыбнулся:

— Пожалуйста, выскажись яснее, объясни, к чему ты клонишь.

— Мои слова предельно ясны.