Неповторимое. Книга 2

То ли принятые медиками меры, то ли молодой организм, а может, сказалось отсутствие серьезных повреждений, но уже через три дня я был на ногах, еще через день — на службе. Но, конечно, все болело, а спина была цвета Черного моря во время шторма.

Жизнь между тем шла своим чередом. Мы занимались боевой и политической подготовкой, правда, по усеченной программе, т. е. только тем, что минимально необходимо для поддержания боевой готовности, организованности и порядка. Было у полка стрельбище, где проводились одиночные стрельбы, а также в составе отделения и взвода. Артиллеристы обычно выезжали на дивизионный полигон, но крупных учений не проводили. Все понимали, что в ближайшее время должны произойти кардинальные изменения в составе Вооруженных Сил. Прошел год, как кончилась Великая Отечественная война, и, естественно, держать армию и флот в том составе, какой был необходим для войны, надобности не было. Вполне понятно, что уже в 1945 году, особенно после разгрома милитаристской Японии, были проведены некоторые сокращения, но они не носили массового характера.

Мы готовились к майским праздникам. Но особенно знаменательным должно было быть, по нашим задумкам, торжество, посвященное первой годовщине Дня Победы. Однако, как ни прискорбно, но накануне этих праздников нас не миновало еще одно не очень-то приятное событие.

Прихожу как-то к начальнику штаба полка майору Кауну. Тот со злым лицом расхаживал по кабинету, а у стола стоял понурив голову начальник связи полка капитан Кагал. Федор Иванович будто ожидал меня:

— Валентин Иванович, ты посмотри на этого начальника — как он воспитывает своих связистов и какие они ему в порядке благодарности пишут любовные письма. Цыганский табор, а не войско. Вот на, почитай, — и он протянул мне исписанный лист бумаги.

Я взглянул — написано было очень аккуратно, без ошибок и помарок. Федор Иванович продолжал ходить и ворчать, а я читал:

«Дорогой товарищ капитан!

Все народы мира торжествуют победу над фашистской Германией. Это торжество особенно характерно для народов Европы, которые были в оккупации. Мы видели искренне радостные лица поляков. Уверены, что так же рады своему освобождению и все остальные, в том числе и французы.

Товарищ капитан, если бы не Красная армия, конечно, все были бы под сапогом у Гитлера. Но мы раздавили фашизм и гитлеровскую военную машину и вправе гордиться тем, что помогли другим. Мы, русские солдаты, хотели бы посмотреть, например, и на французов, как это было в начале XIX века. Поэтому приняли решение — в течение недели съездить в Париж, пообщаться с жителями и вернуться в полк.

Не сердитесь на нас, товарищ капитан, мы очень Вас уважаем и любим.

Рядовые Ларин и Куценко».

Я с трудом сдерживал себя, чтобы не расхохотаться и выдержать суровое выражение лица. Ничего себе, воспитанники! Им Берлин уже не нужен — они там были. Подавай Париж! Ну, а если на такую «экскурсию» рванут все или хотя бы половина? Надо, конечно, срочно их задержать и пресечь всё в зародыше, несмотря на их «любовь» к начальнику.

— Ну, что скажешь? — не выдержал Федор Иванович.

— Здесь решение может быть только одно: немедленно принять меры по их задержанию. А для этого надо установить, где эти солдаты несли службу, когда полк стоял на демаркационной линии, и выстроить версию — на каком участке они могли ее пересечь. Затем доложить командиру полка о необходимости создания оперативной поисковой группы, выехать в различных направлениях, повстречаться с нашими офицерами, а если потребуется, то и с американцами. Но медлить нельзя.

— Верно, медлить нельзя! Иначе все эти влюбленные в своих начальников, а еще больше — в Париж, вообще разбегутся. Слушай, Кагал, — обратился Федор Иванович к капитану, — твои подчиненные вообще имеют представление о Военной присяге или у вас, связистов, все построено только на любви?

Капитан Кагал молчал, стойко перенося иронию своего начальника. Когда же разговор приобрел деловой характер, выяснилось, что эти «туристы» во время нашей службы на демаркационной линии дежурили на узле связи, который располагался на южной окраине Хиршберга. Следовательно, наиболее вероятно, что они в районе этого города и могли по мосту или вброд (река мелка) перебраться на другую сторону. Хотя нельзя отбрасывать и другие варианты.