Неповторимое. Книга 2

— Валентин Иванович, считайте, что вопрос решен. Васильевский остров вас устраивает?

— Конечно. Это было бы прекрасно.

— Называйте фамилию, кто этим будет заниматься, и на следующей неделе можно получить у меня ключи.

Все было решено. Вернулся в Архангельск. Рассчитался по службе. Обошел всех руководителей — распрощался, поблагодарил. Тепло расстался с нашим управлением. Семью — жену и младшего сына Владимира — пока оставлял здесь. По моей команде они позже выедут ко мне — документы все оформлены. А адъютант отвезет вещи в Ленинград — в квартиру, которую нам дал Носарев.

С 77-й Гвардейской дивизией попрощался лично. А с остальными — по телефону Долго и тепло говорил с Анатолием Семеновичем Дрыгиным. Я напомнил, и ему это особенно понравилось, как он однажды во время очередного приезда в Вологду пригласил меня на заседание бюро Вологодского обкома КПСС:

— Приглашаю. Послушаешь, как мы коллегиально решаем вопросы.

— Да, вроде мое присутствие будет выглядеть не совсем уместно — я же не член обкома.

— Ну, и что? У нас командир дивизии — член бюро обкома, а ты его начальник. Да в конце концов я же тебя приглашаю!

Вопросы исчерпаны.

Должен сказать, что Анатолий Семенович в годы Великой Отечественной войны был командиром артиллерийского полка. Полученные на фронте опыт и навыки руководства стали основной его базой, на которую он опирался, руководя областной партийной организацией. Был он в числе немногих, кто был удостоен звания Героя Социалистического Труда, что действительно заслужил своим трудом.

Так вот — о заседании бюро обкома. Заходим в зал заседания. Все встали, Анатолий Семенович поздоровался с каждым за руку и начал:

— Вот Валентин Иванович напросился (?!) поприсутствовать на заседании нашего бюро. Думаю, что это будет полезно и ему, и нам. Итак, приступаем к работе. Повестка дня у всех на руках. У кого есть какие-нибудь вопросы или дополнения? Нет? Утверждается! По первому вопросу, я думаю, без обсуждения посмотрим проект приложенного постановления и, если дополнений не будет, — примем.

Начали изучать проект постановления. Кто-то неуверенно сказал:

— Так, все ясно. Вопрос-то о повышении роли партийных комитетов на производстве давно назрел.

— Ну, конечно, — согласился Анатолий Семенович. — Кто за принятие постановления? Единогласно. Принимается. По второму вопросу слово предоставляется Василию Ивановичу Другову — секретарю по идеологии.

Тот тоже был краток. Он сказал, что вопрос об активизации идеологической работы партийных организаций с молодежью области — это насущный вопрос, требующий постоянного внимания и конкретных действий. Приложенный к проекту постановления план мероприятий согласован со всеми заинтересованными органами.

Далее Василий Иванович доложил каждое из мероприятий, сообщив, как и кем оно будет организовано, в какие сроки проведено и кто из обкома за это отвечает. А. С. Дрыгин предложил принять проект постановления и плана за основу, а затем и в целом.

Всего через полтора часа проголосовали все восемь вопросов и бюро закончилось. Дрыгин пригласил меня и Другова к себе. Сидели, пили чай.

— Ну, как наша коллегиальность? — спросил он меня как бы между прочим.

— Все очень организованно, — уклончиво ответил я. А сам подумал: как на совещании у командира полка. Но Анатолий Семенович был мудрый и глубокий человек, хотя внешне казался грубоватым и прямолинейным. Он смекнул, что у меня на уме, и говорит:

— Ну, ты не подумай, что я ворочу всем, как дышлом. Прежде чем проводить заседание, я с каждым из них по два-три раза встретился, обсудил каждый вопрос и, только когда почувствовал, что все созрело, внес в повестку дня. И так каждый раз. Верно я говорю, Василий Иванович?

— Это точно, — подтвердил Другов. — Но точно и другое: за время этих встреч получаешь и капитальную накачку.

— Как у командира полка, — добавил я.

— Ну, уж без этого нельзя, дорогие друзья, — заключил Дрыгин. И всем, конечно, стало весело. А поскольку атмосфера была уже совсем теплой, Василий Иванович рассказал об одном эпизоде из жизни Анатолия Семеновича. В то время Дрыгин был еще секретарем Ленинградского обкома КПСС по сельскому хозяйству. Однажды на расширенном заседании рассматривался вопрос о животноводстве. Отмечалось, что за последние годы совершенно нет прироста крупного рогатого скота, все пущено на самотек, и перспективы для области просто опасные. Естественно, вся критика прямо или косвенно сыпалась на Дрыгина. А он, когда волнуется и переживает, то начинает «наливаться» кровью: вначале — мощная шея, затем — крупное, с рельефно выраженным лбом лицо и, наконец, белки глаз. И на этот раз, дойдя в этом отношении до «кондиции», Анатолий Семенович встает и, упершись кулаками в стол, окинув всех сидящих на заседании бычьим взглядом, громко сказал, как промычал:

— Заверяю обком, что приму лично меры, и ни одной яловой коровы в области не будет.

Его слова внесли веселое оживление в ход работы бюро, однако были приняты всерьез: все знали, если Анатолий Семенович что-то пообещал, то обязательно сделает.