Неповторимое. Книга 5

Что касается складов, то мы их размещали тремя группами: продовольственные — в тылу за столовой; вещевые —  рядом с комбинатом бытового обслуживания; материально-технические — на территории парков.

Естественно, все военные городки были ограждены, имели добротные приветливые контрольно-пропускные пункты. При въезде в военный городок был обязателен строевой плац со всеми атрибутами — полосой с твердым покрытием для прохождения торжественным маршем, чтобы именно торжественно, каждый день отправляться на поле «боя», как 7 ноября 1941 года с Красной площади уходили в бои под Москвой. Здесь же были трибуна, наглядная агитация и, конечно, вымпел с Государственным флагом СССР.

Неподалеку от въезда в часть располагался штаб. Здесь же находился и переговорный телефонный пункт для личного состава. Не только офицер, но и солдат в любое время мог поговорить со своими близкими. Забегая вперед, должен сказать, что конец июня и начало июля особо отмечались «наплывом» родственников. Они ехали со всей страны. И каким-то образом находили часть, где служит их сын. Приходилось кое-где рядом с военными городками разбивать небольшой лагерь с минимальными коммунальными услугами: палатка на двоих, койки, постели, тумбочки, туалеты, водоснабжение для бытовых целей. В общем, мороки с ними было много, но в итоге, когда они группами под руководством офицера штаба в порядке экскурсии осматривали условия жизни и быта своих сыновей, то успокаивались и потихоньку разъезжались.

Военные городки, конечно, испытывали трудности с электро- и водоснабжением. Но со временем проблемы были решены. Личный состав, как правило, пребывал у нас в условиях, которые сами по себе уже обязывали каждого отдавать все силы и знания на оказание помощи своему народу.

Решение вопроса обустройства войск хоть и было делом очень сложным, но оно составляло лишь одну, не самую большую часть наших забот и труда. Основное, конечно, было на перечисленных выше пяти направлениях.

Атомная электростанция. Несомненно, главную скрипку здесь старалась играть элита наших ученых во главе с А.П.Александровым — президентом Академии наук Советского Союза и его академики. Однако, не дождавшись от них четких и ясных решений, что же делать с реактором и тем ураном, который там остался, Минсредмаш, набрав еще при министре Ефиме Павловиче Славском мощные обороты, сейчас поддерживало инерцию работы. Совместно с Минэнерго выработали пути действий и выступили в роли мастеров, а мы, военные, в роли подмастерьев. Но это относилось только к четвертому реактору. Что же касается всего остального на АЭС, то там действовали в основном только военные или военные совместно с кем-то еще.

В подвале (а он был жилой) административного здания АЭС мы расположили Оперативную группу от нашего Чернобыльского штаба со всеми средствами связи. Здесь было все для жизни, быта и боевой деятельности.

Первые шаги по «уборке» территории АЭС налаживались очень тяжело. Но когда все-таки у наших военных инженеров, инженерных войск и специалистов химических войск появился наконец танковый тягач с мощнейшей лобовой броней, экраном телеобзора местности и сильной длинной и гибкой «рукой», которой можно было подбирать особо опасные элементы и складывать их в контейнер, а затем перевозить контейнер в могильник здесь же, в тылу АЭС, — это уже была победа. И очистку мы вели от менее сложных операций к более сложным: вначале подчистили с восточной стороны, где радиация выше 5—10 рентген/час не была (но читатель должен знать, что и это смертельно); затем переключились на северную дорогу, где уровни доходили до 120–150 рентген/час; и, наконец, самые опасные — южная и западная часть: здесь зашкаливало за 1000–1500 рентген/час. Особенно сложно давалась очистка по железной дороге, что находилась перед главным производственным залом ближе к «рыжему лесу» — так мы окрестили относительно молодую сосновую рощу, которая шла почти от левого крыла главного корпуса (т. е. от 4-го аварийного блока) на юго-запад. Эта сочная, темно-зеленая роща на глазах стала чахлой и рыжей, фактически умерла, но продолжала стоять.

Не дожидаясь, когда уберут излучающие элементы со всех сторон АЭС, мы приступили к дезактивации местности там, где уже не было большой опасности. Я лично обошел эти восточные и северные дворы и отдал распоряжение о срезе грунта на 30–40 сантиметров и затем захоронении его в могильнике. Все асфальтированные дороги мылись растворами, и всё, что смывалось, отправлялось в ямы-могильники, которые затем предполагалось забетонировать. По мере снятия грунта и очистки территории от излучающих элементов… сюда завозились и укладывались по всей территории монолитные бетонные плиты.