Неповторимое. Книга 5

Или возьмите отношение новых «революционных» властей к муллам, выступившим против правительства. Во-первых, надо было сделать все, чтобы среди них не было врагов правительства. Для этого всех служителей культа необходимо было взять на государственную службу, выделить им хорошие дома, участки земли, построить мечети (там, где их не было), определить им высокое жалованье. Ведь мулла — посланец Аллаха на земле. И все эти меры внимания к муллам надо было широко пропагандировать, чтобы все это стало известно всему народу. Наконец, вместе с муллами разработать программу совместных действий по созданию мира на земле Афганистана.

Во-вторых, если уж среди мулл и были непримиримые и они лично с оружием в руках проливали кровь своих же братьев мусульман, то к ним надо было принимать меры, широко разъясняя их народу. Но этих разъяснений не было. Наоборот, правоохранительные органы действовали прямолинейно и бестолково — арестовывали, связывали мулле руки и демонстративно вели его через весь населенный пункт на казнь. Затем прилюдно расстреливали. А какой в итоге результат? Обратный тому, что ожидалось — все присутствовавшие были на стороне расстрелянного муллы, которого «взял к себе Аллах». И все потому, что народу совершенно не доводилось, какие конкретно преступления совершил этот мулла, кого из безвинных мусульман он убил лично. В Джелалабаде до сего времени рассказывают, что когда одного из мулл вели по городу на казнь, то верующие ползли за ним и целовали следы от его ног.

Наконец, возьмите некоторые реформы правителей от НДПА. Ярким примером может служить земельная и водная реформа, которая якобы предусматривала равенство в пользовании землей и водой (вода в Афганистане — это жизнь). У нескольких десятков тысяч землевладельцев были изъяты практически все земли и переданы бесплатно безземельным крестьянам (часть выделялась в муниципальное пользование). Но эти реформаторы совершенно не учитывали того фактора, что каждому крестьянину испокон веков известно, что землю поделил Аллах, что одни являются хозяевами земли, а другие должны брать ее в аренду и затем делиться своим урожаем с хозяином (или выплачивать ему деньгами), как определит и прикажет хозяин. Таковы были вековые традиции. Да вообще для крестьянина было противоестественно, чтобы на глазах у Аллаха свершалась такая несправедливость, когда у «законного» хозяина землю отбирали и «незаконно» вручали ее крестьянину. То же самое делалось и с водой — раньше хозяин устанавливал нормы пользования водой, а теперь крестьянин сам мог брать столько, сколько он считает нужным. Но это же в их понимании безумие!

Вот так рассуждал крестьянин.

Поэтому жизнь внесла свои коррективы в эти «реформы» — формально землю вроде раздали, фактически же оставался прежний хозяин, и, как в прежние времена, приходил к нему крестьянин и платил за аренду, но теперь уже значительно большую, так как хозяин понес моральный ущерб. Поэтому жизнь крестьянина стала еще хуже.

Так же фактически произошло и с реформой, провозглашающей равные права женщины и мужчины. Надеюсь, читатель может представить, что происходит, если в обществе, где свирепствует исламский фундаментализм, вдруг объявляют равенство в правах мужчин и женщин. Это — взрыв! Тем более когда одновременно с этим объявляется и об отмене калыма (выкуп за невесту) и о запрете браков несовершеннолетних. Принималось в штыки и решение о приобщении женщин к грамоте. Особо негативно это воспринималось в провинциях, хотя непосредственно в провинциальных центрах (в большинстве случаев), и особенно в Кабуле на реформы в отношении женщин многие (но не большинство) смотрели положительно.

На протяжении четырех с половиной лет со мной вместе постоянно работал в Афганистане в качестве переводчика майор Тюленев. Он не только блестяще знал основные языки этой страны (дари и пушту), но и глубоко понимал жизнь афганцев, особенности их уклада и традиций, главные черты каждого племени. По внешнему облику он мог безошибочно определить принадлежность афганца к тому или иному племени и его национальность. Будучи по природе умным человеком и прекрасно зная уклад жизни афганской семьи, он свободно беседовал с афганцами на любые темы, на любом уровне и в любой обстановке, обнаруживая качества незаурядного политика. Поэтому пользовался исключительным авторитетом практически у всех — начиная от президента страны и до солдата афганской армии или рядового чиновника государственного аппарата.

Как-то потребовалось срочно узнать мнение министра обороны Афганистана генерал-лейтенанта Рафи по одному принципиальному вопросу. Я посылаю майора Тюленева с документом к Рафи в министерство. Но рабочий день уже закончился и министр только что выехал домой. Тюленев звонит мне: «Как быть?» Отвечаю: «Догнать и вручить документ на маршруте. А если не удастся — ехать на квартиру и вручить ему документ дома. Подождать решение и возвращаться только с выполненным поручением».