Неповторимое. Том 1

– Так точно. Вся карьера из одной только ступеньки – взводный командир.

– Так когда ты окончил училище?

– Как когда? Мы же с вами не только одно училище окончили, но и учились в одной роте. Вы что, меня не узнаете?

Старший лейтенант еще раз назвал свою фамилию и имя. Ягленко достал из кармана большой носовой платок и долго сморкался, вытирая заодно и глаза.

– Вот дела-то какие. Это же надо?! Ну, а как это так получилось? – допытывался генерал.

– После училища четыре года войны. Потом попал служить на Украину. В одном полку прослужил долго, вдруг дивизию расформировывают. У меня взвод был отличный. Переводят в другую дивизию. Пока там служил – хвалили. Потом кадровики говорят, что я долго служу на Украине – надо в Заполярье. Приехал в 67-ю стрелковую дивизию. Затем она стала 116-й мотострелковой. Шесть лет оттрубил – дивизию расформировали. И вот два года служу здесь.

– Но ты же знал, что я командую этой 131-й дивизией?

– Конечно, знал.

– Почему же не пришел или не прислал письмо?

– Да зачем приходить? Уже увольняться пора.

– Нет, нет! Мы хоть как-то это дело поправим.

Он мне запомнился навсегда: этот стройный, высокий (рост явно не для танкиста) офицер, крутые плечи, мужественное лицо с умными, открытыми глазами, твердо стоял на земле. Иногда говорят: вот служба распорядилась! Да нет, не так все это. Я допускаю, что в бою – дело случается – рядом убило, а ты жив. Но в мирное время судьба офицера зависит от командиров и кадровых органов. К сожалению, есть такие командиры частей, которые не только не уделяют должного внимания росту офицеров, их карьере, но держат подолгу на одной должности тех, кто хорошо работает. Тянет? Ну, и пусть дальше тянет.

Вот почему у меня фактически на протяжении всей службы одним из принципов было отыскание «застоявшихся», точнее, забытых или умышленно не продвинутых по службе взводных, ротных командиров и батальонных офицеров.

После строевых смотров начались стрельбы. Естественно, зимой стрельбы шли в условиях полярной ночи. И вот мы с Ягленко на танковой директрисе. Танки стреляют по целям, которые обозначают себя мигающими огоньками – имитаторами стрельбы. В очередном заезде один из экипажей, потеряв ориентировку, ерзал, ерзал, развернулся на 180 градусов и выстрелил из пушки по нашей вышке, откуда шло управление стрельбой. Выстрелил и попал! Снаряд «прошил» нашу каланчу и улетел в тыл. Хорошо, что стреляли практическими снарядами (то есть болванками) и никто не пострадал. Такое, к сожалению, бывает. Генерал, расстроившись, прекратил стрельбы, распорядился перенести их на завтра и, забрав меня, поехал в Печенгу. Полигон находился километрах в тридцати по дороге в сторону Никеля и Заполярного. Летом 1962 года у меня была первая встреча с Виктором Георгиевичем Куликовым. Сейчас он Маршал Советского Союза, а тогда – генерал-майор, первый заместитель командующего армией. Заменил генерала В.И. Давиденко, которого перевели в центральный аппарат. Знакомство с генералом произошло при особых условиях. Я вернулся с полигона в Печенгу и, как всегда, зашел в оперативную группу узнать у дежурного, какие были звонки и возможные распоряжения. Дело происходило в середине дня. Дежурный докладывает, что позвонили из 10-го мотострелкового полка – туда на стрельбище приехал какой-то генерал и всех там разогнал. Это рядом с Печенгой, поэтому через пять минут я был уже на стрельбище. Я знал, что в 10-м полку, в связи с тем, что «пробило» главный кабель, сгорели два электромотора на подвижных целях и из-за этого и других неприятностей стрельбище закрыли на два дня для ремонтных работ и профилактики. Заместитель командира полка подполковник Малышев, отвечающий за боевую подготовку и учебную материальную базу, лично руководил работами подразделений и ремонтных бригад, которые были для этой цели выделены командиром полка полковником Смирновым. Приезжаю и наблюдаю такую картину: нигде не видно ни одного человека, кроме генерала и подполковника. Стоят они на расстоянии 15–20 метров друг от друга, генерал мечет гром и молнии, а подполковник, понурив голову, покорно их воспринимает. Я остановился, вышел из машины и приблизился на такое же расстояние, какое было у «собеседников». Решил не перебивать генерала (это было бы нетактично, тем более речь у него была на подъеме), а представиться в удобный момент. Он, конечно, видел, как я подъехал и тем более как подошел, но делал вид, что не замечает. Инцидент начинал затягиваться. Но самое главное – генерал «полощет» Малышева незаслуженно. Называет его бездельником и что он воспитывает таких же бездельников, как и он сам, что он загубил боевую подготовку, тем самым нанес ущерб боевой готовности полка, что этого он так не оставит. Что во всех нормальных частях стреляют день и ночь, а у него, подполковника, стрельбище в нерабочем состоянии, что таких, как подполковник Малышев, надо гнать и т. п.

Видя, что дальше терпеть уже нельзя, решил вклиниться в генеральскую тираду и представиться Куликову: