Неповторимое. Том 2

Я поблагодарил Владимира Васильевича за заботу и внимание, но в душе не верил, что это сбудется в отношении меня. Дмитрий Федорович Устинов проводил очень жесткую линию практически ко всем тем, кто Андреем Антоновичем Гречко отмечался положительно. Странно это все – ведь служили не Гречко, а Отечеству, но было такое кривое необъективное отношение. Приведу один пример. В 1975 году после гибели в авиационной катастрофе маршала инженерных войск Виктора Кондратьевича Харченко на должность начальника инженерных войск Министерства обороны был назначен такой же блистательный офицер Сергей Христофорович Ага-нов. Он так же, как и его предшественник, пользовался всеобщим уважением за высокий профессионализм, мощные организаторские способности и исключительную активность. У Гречко он пользовался особым уважением, и это было заслуженно. Естественно, после смерти Гречко он попал в сферу «особого внимания» нового министра. Когда наши войска были введены на территорию Афганистана и оперативная группа Минобороны под руководством С.Л. Соколова и С.Ф. Ахромеева периодически выезжала в эту страну, то вместе с ней выезжал и вместе с ней возвращался в Москву С.Х. Аганов. Министр обороны Устинов возмущался: почему он возвращается? Однажды проводилось заседание коллегии Министерства обороны. На эти заседания, как правило, кроме членов коллегии приглашаются и все начальники родов войск и служб, начальники главных и центральных управлений. Был на заседаниях и Сергей Христофорович. Заметив его, министр спрашивает: – Аганов, а вы что здесь делаете?

Мы все вначале подумали, что Дмитрий Тимофеевич шутит. Ведь из Афганистана вернулась вся оперативная группа МО во главе с С.Л. Соколовым.

– Я приглашен, как и все, – ответил Аганов. – Вы же должны быть в Афганистане! – Я приехал оттуда вместе со всеми позавчера. – Зачем вы приехали? Ваше место там. Надо обучать войска, как минировать и разминировать, а вы здесь будете по заседаниям шастать, – отчитывал его Устинов. – Товарищ министр обороны, но у меня и здесь очень много дел. А там есть начальник инженерных войск 40-й армии с аппаратом, в округе такой же начальник, в каждой дивизии, бригаде и полку тоже есть такая служба, которая и призвана этим заниматься. – Пока наши войска в Афганистане – вы обязаны быть там. На следующий день Аганов вылетел. Через два месяца прилетел с разрешения начальника Генштаба и генерала армии Соколова и опять попался на глаза Устинову. И опять между ними произошел диалог, похожий больше на выволочку министра. – Вы что здесь делаете? – раздраженно спросил Устинов. – Да я… – начал было объяснять Аганов, но министр резко оборвал его: – Я же вам уже разъяснял, что вы обязаны быть в Афганистане! И пока Устинов был жив, Аганов большую часть времени находился в Афганистане, хотя необходимостью это не вызывалось. Таким образом, я с полным основанием считал, что новое звание мне не светит. Кстати, я и не думал об этом. К таким мыслям меня подтолкнул Щербицкий. Однако в тот год к 7 ноября командующий Киевского военного округа звание получает. Естественно, я искренне поздравляю его. И опять мне звонит Щербицкий. Поздравил с праздником, спрашивает: – Ивана Александровича поздравил? – Конечно. Мы рады такому решению. – К 23 февраля будем еще одну радость отмечать. И действительно, в феврале 1978 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении мне воинского звания генерал армии. Кстати, одновременно Сергей Леонидович Соколов стал Маршалом Советского Союза. На радостях он позвонил мне и поздравил, а я, естественно, тепло и искренне поздравил его с маршалом – все-таки более десяти лет он был на чисто маршальской должности. Но первый звонок я сделал Владимиру Васильевичу Щербицкому. Поблагодарил его от всей души. Вообще, этот человек сыграл в моей жизни огромную роль. Во-первых, спас меня от «партийного повышения», как фигурально говорил Абашин в отношении дела, которое рассматривал Пельше. Во-вторых, именно благодаря его ходатайству я получил звание генерал армии. И в-третьих, он активно оказывал округу материальную помощь в строительстве. Владимир Васильевич Щербицкий навечно сохранится в моей памяти, и я всегда буду чувствовать, что при жизни я его недостаточно отблагодарил.

Но жизнь между тем продолжалась. Я позванивал в Москву своим друзьям-товарищам: интересовался, как идет служба под руководством нового министра. Они посмеивались: «Адаптируется», «Изучает военное дело», «Едва ли к концу своей службы что-нибудь поймет». Наиболее откровенные высказывания были у Аболинса. Как-то позвонив, он сообщил, что начальник Генштаба намерен вывозить министра в войска – надо ему хоть с кем-то повидаться. Не исключено, что побывает и в Прикарпатском военном округе.