Неповторимое. Том 3

«Демократам», которые делали в то время ставку на Ельцина, пришлось спасать и выгораживать это свое «знамя». Главный редактор «Огонька» В. Коротич поручил сделать это своему сотруднику, еще пока неизвестному, но умному и способному журналисту В. Юмашеву (в последующем безропотно служил Ельцину много лет, написал ему несколько книг, издал их в России и во многих странах мира, руководил администрацией президента, писал все его доклады и выступления. А в итоге стал третьим мужем Татьяны Ельциной).

Когда в беседе с Ельциным Юмашев дошел до этого эпизода с газетами, то задал ему такой вопрос:

– Вы действительно решили подать в суд на итальянскую газету «Репубблика» и «Правду»? Сейчас идут такие слухи.

Ельцин якобы отвечает:

– Нет. Если бы люди вдруг поверили этой грязи, хотя я даже чисто теоретически не могу такого представить (?), тогда пришлось бы, конечно, защищать через суд свою честь и достоинство… Но, к счастью, мне не надо ничего доказывать. Люди поверили мне и не поверили ни единой строчке, опубликованной «Правдой».

Мне неизвестно, читал ли эти свои «показания» Ельцин в «Огоньке» № 41 за октябрь 1989 года или нет. Но то, что написано было Юмашевым, на мой взгляд, является подтверждением отсутствия каких-либо других вариантов. Врать – так врать капитально! Дело в том, что большинство наших соотечественников уже тогда поверили в публикацию «Правды». Мы уже видели на экране своих телевизоров в репортаже из США пьяного Ельцина, да и до этого он вытворял немало «фокусов», которые становились предметом разбора и пленумов ЦК КПСС, и съездов народных депутатов СССР. А в последующем все это было подтверждено многократно, в том числе и А. Коржаковым.

…Третье обвинение, которое нам предъявили, снова содержало измену Родине, но уже в форме заговора с целью захвата власти. Это обвинение было во много раз объемнее двух предыдущих и содержало множество различных эпизодов. Но все было притянуто за уши.

Мне кажется, появлению третьего обвинения способствовало приобщение к общему делу по ГКЧП еще и закрытого уже к тому времени уголовного дела по факту столкновения военного патруля с гражданскими лицами в районе Смоленской площади в ночь на 21 августа 1991 года. Сделано это было по инициативе некоторых наших товарищей из числа обвиняемых, что, на мой взгляд, только осложнило дело. Тем более что к уже имеющихся 140 томам дела добавилось еще 15.

Вообще, третье обвинение было не только ложным, но и зловещим. Степанков сделал вид, будто ему неизвестно второе обвинение (которое исключало измену Родине), и, «разобравшись», дал заместителю Генерального прокурора Лисову указание пересмотреть второе обвинение, так как правовая оценка действий обвиняемых якобы дана неверно, допущена ошибка. Лисов и рад стараться: в третье обвинение он вложил всю свою гнилую продажную душу. К этому времени Степанков и Лисов уже и издали и продали свою книгу «Кремлевский заговор». Следствие еще шло, а материалы следствия уже знал весь мир через эту книгу.

Ну а обвиняемые опять приступили к изучению нового обвинения и к обоснованию опровержений предъявленной им лжи.

Своим чередом шли и допросы. На них поднимались одни и те же вопросы, только их задавали уже другие следователи. Следствие затягивалось. Генеральная прокуратура делала вид, что заинтересована как можно быстрее направить материалы в суд, но на самом деле сама же и затягивала этот процесс.

Конечно, для этого имелось много причин, но главное – то, что Генпрокурору, верно служившему режиму, необходимо было еще до суда убедить общественность не просто в виновности всех арестованных, но и в особой их опасности для народа. Поэтому и намеревались держать обвиняемых в тюрьме до тех пор, пока они не сломаются и еще до суда не начнут каяться и молить о пощаде или пока в обществе не сформируется и не пустит корни новый общественный строй, а вместе с ним появятся и новые слои населения – мелкая и средняя буржуазия, которая всегда будет настроена враждебно ко всему советскому, разумеется, и к ГКЧП.

На мой взгляд, была еще одна причина того, что нас долго держали в тюрьме, – это трусость Ельцина. Несомненно, он опасался, что, выйдя на свободу, мы немедленно начнем создавать формирования для захвата власти и расправы с ним лично и его соратниками.

Тюремное время шло, но не бесследно. Все мы (кто в этом нуждался) повышали свои юридические знания, детально изучили те части Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, которые касались нашего дела.