Неповторимое. Том 3

Вот почему в августе 2001 года патриотические силы России, обеспокоенные создавшейся обстановкой и особенно складывающейся перспективой, выражая интересы народа, как и в августе 1991 года, обратились к народу и Президенту России с призывом остановить реформы, которые не отвечают нашим интереса. Это обращение подписали видные общественные деятели России: Ж. Алферов, М. Алексеев, Василий и Юрий Беловы, Ю. Бондарев, Г. Зюганов, М. Ножкин, П. Проскурин, А. Проханов, В. Распутин, И. Родионов, П. Романов, С. Савицкая, В. Севастьянов, Н. Харитонов, В. Чикин и другие. Конечно, мы сожалеем, что не увидели среди этих фамилий А. Апарину, В. Илюхина, Г. Костина, В. Стародубцева, Г. Тихонова, А. Тулеева, В. Тюлькина – тоже истинных патриотов, которые уже внесли большой вклад в патриотическое движение и как честные и преданные своему народу люди будут бороться до полного достижения цели. Но сам факт обращения знаменателен.

Когда пишутся эти строки, отмечается десятилетие со дня приснопамятных событий августа 1991 года – выступления Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) против политики Горбачева, направленной на разрушение государства, то есть выступление за сохранение Советского Союза и наведение порядка в стране, пресечения экстремистских и сепаратистских проявлений деструктивных сил и создания благоприятных условий для жизни и деятельности нашего народа.

К сожалению, общество как не понимало десять лет назад, что именно все-таки произошло в то время, так оно заблуждается и сейчас.

Даже Г. Зюганов в беседе с В. Никифоровой (Правда. 2001. 16 августа) говорит: «Я считаю, что не проявили волю те, кто клялся, давая присягу защищать до конца советское социалистическое государство – СССР. Ни одно из силовых ведомств не выполнило свой долг, присягу. Не сработали так, как клялись народу. Не защитили государство в минуту опасности».

Звучит эффектно. Но при чем здесь армия?

Разберем суть того, что произошло.

Вначале определимся – о чем идет речь?

То ли о развале Советского государства, что заняло несколько десятилетий, и причинно-следственные связи тянутся еще со времен Хрущева, о чем я подробно показал на суде. И к этому вопросу могут иметь отношение (это реально) только Политбюро ЦК КПСС и руководство КГБ, как орган, непосредственно отвечающий за государственную безопасность. Он обязан был обезопасить страну и народ от лиц и организаций, которые расшатывали наш государственный и общественный строй.

А может, речь идет только о непосредственном факте выступления ГКЧП 19, 20 и 21 августа 1991 года, которое стало следствием накопившихся негативов. Если имеются в виду только эти три дня, то для поддержания порядка на Красной Пресне достаточно было Московскому горкому КПСС прислать сюда с одного-двух заводов рабочих, и они бы эту публику у Белого дома убрали за 15 минут. А стражи порядка после этого обязаны были выпроводить всех зевак и уборочно-поливальными машинами вымыть площадь и прилегающие улицы.

КГБ после этой процедуры обязан был отдать приказ подразделению «Альфа» (командир полковник В. Карпухин, ныне генерал) войти в здание и разоружить 500 (или 600) незаконно вооруженных Ельциным автоматами и пулеметами гражданских лиц, которые действительно представляли опасность для народа. Иначе как бандой их в то время назвать было нельзя.

Что касается армии, то ей вообще не следовало вмешиваться в это дело. И хотя в Москве и было объявлено чрезвычайное положение, и Московский гарнизон (то есть части Московского военного округа) был обязан, согласно существующему плану, взять важнейшие объекты столицы под охрану, что формально и было выполнено, но в сложившейся обстановке (и это руководству ГКЧП надо было чувствовать) войска в Москву вводить было нецелесообразно.

Что же касается воли, клятвы и присяги «защищать до конца советское социалистическое государство СССР», то Вооруженные Силы Советского Союза свою преданность народу и способность защищать Отечество доказали и в Великой Отечественной войне, и в других вооруженных конфликтах.

А вот если бы руководство КП РСФСР в те тяжелые дни не продолжало свой отпуск на юге до конца августа, а сразу приехало в Москву и помогло местным партийным органам разобраться в обстановке и приняло бы необходимые меры, то у В. Никифоровой не было бы того удивительного вопроса, который она задала: «Но и ЦК КПСС и КП РСФСР, штабы наши действовали неуверенно. Член горкома рабочий Федор Егорович Кулешов, услышав обращение ГКЧП, кинулся в горком, а секретарь горкома его охладила: спокойно, не надо паники, провокаций. О каких провокациях речь? Коммунист, рабочий пришел в свой штаб – понять, что происходит, помочь». На это Геннадий Андреевич отвечает: «Были издержки. Все-таки партия привыкла действовать, получив команду сверху».