Неповторимый

Почему она отказывается ехать домой? Возможно, ей известны условия завещания отца. Возможно, она знает, что сорвет куда больший куш, если останется в качестве его…

Жены. Эта женщина была его женой. Он едва не расхохотался, вспомнив, как Генри пытался выяснить, все ли с ней в порядке. Ода, она в полном порядке. Глаза – чистое серебро, волосы – золото. Кожа нежная, гладкая, точно шелк. Прикасаться к ней – редкое наслаждение. А заниматься…

Он постарался заставить себя не думать об этом, почувствовав, как нарастает возбуждение, лишь только стоило вспомнить вкус ее губ, высокую полную грудь.

Черт возьми В конце концов она его жена.

За все уже давно заплачено, по крайней мере похоже на то. И выгнать ее не удастся.

Ну и пусть. Пусть даже вещица уже побывала в употреблении.

Пусть даже эта женщина послужила причиной смерти отца.

Ястреб громко выругался. На землю спускались сумерки. Он порядком устал после долгой дороги. И вскоре предстояло ехать снова, теперь уже туда, где у реки за холмами ждал его дед со своими людьми.

Он сегодня никуда не поедет. Сегодня…

Ястреб всегда во всем старался придерживаться умеренности. В еде, в выпивке. Но только не сегодня. Этим вечером он напьется до потери сознания. Отблагодарит старого человека, выпьет за здоровье юной женщины и уснет тяжелым пьяным сном, чтобы ничего не чувствовать. И тогда, возможно, увидит сладкие сновидения. Хотя бы во сне время повернется вспять, никто не будет воевать между собой, земли хватит на всех, и индейцам, и белым, и бизонам…

Потрепав Волка по загривку, Ястреб заставил себя подняться. Открыл дверь, вошел в хижину.

Женщина стояла у камина, задумчиво глядя на огонь, и встревоженно повернулась, услышав, как хлопнула дверь. Халат ее был туго стянут поясом. Протянула руки к волосам, пытаясь пригладить непослушные локоны. Выглядит спокойной, полной достоинства, глаза высокомерно глядят из-под густых ресниц.

Снова, в который раз Ястреб поразился, как же она хороша: глаза и волосы сравнить можно было только с драгоценными металлами – ни дать ни взять золото да серебро, лицо тонкое, притягивающее к себе взгляд. Забыть такую невозможно. Ястреб настолько загляделся на нее, что не сразу почувствовал изумительный запах, разлившийся по хижине. На огне стоял котелок, и дразнящий запах поднимался именно оттуда.

– Это суп, – как бы оправдываясь, проговорила она. – Ты сам предложил мне чувствовать себя здесь как дома.

– Я нашла тут лук, картофель, окорок и еще горох.

– Какая хорошая жена! – съехидничал он. – Еще и готовит.

– Какой прекрасный муж! – парировала Скайлар. – Еще и пьет.

– Твое здоровье! – Ястреб взял бутылку с виски со стола и поднял, приветствуя. – Он пьет и к тому же индеец племени сиу. Скажи, хоть ты и решительно намерена остаться здесь, правда, должен заметить, ничего особенного я в этом не вижу: Мэйфэйр – поместье, весьма пригодное для жизни, – тебя не пугает, что я краснокожий? Индеец. А белые считают индейцев племени сиу очень жестокими. Едва ли можно предположить, что ты влюбилась в меня с первого взгляда, как только мы встретились.

– Ты напал на мою карету, когда мы встретились.

– Но ведь именно так и поступают индейцы. Скайлар пропустила его замечание мимо ушей и подошла к огню.

– Если хочешь отведать моей стряпни, могу и тебе налить.

– Ну разумеется, я голоден как волк. Будь так добра, налей мне, милая.

Скайлар поставила тарелку с супом перед индейцем. Он отодвинул стул, нагнулся и отхлебнул чуть-чуть, не спуская глаз с женщины.

– Ну и как, съедобно?

– И даже не отравлено?

– Не отравлено.

– Вполне сносно.

– Как любезно с твоей стороны, – холодно проговорила она.

Индеец схватил Скайлар за запястье, глядя ей в глаза.

– Скорее всего еда должна быть отравлена. Ведь я молод и здоров. Едва ли ты можешь рассчитывать, что я умру из-за сердечной недостаточности.

Скайлар выдернула свою руку, потирая покрасневшую кожу.

– Можешь наслаждаться «вполне сносным» супом, поскольку в следующий раз, когда ты попросишь меня приготовить что-нибудь, тарелка окажется у тебя на голове, прежде чем ты успеешь его попробовать.

Скайлар налила себе и села напротив индейца по другую сторону стола. Он наконец перестал сверлить ее взглядом и принялся за еду, а после потянулся к бутылке с виски и отхлебнул большой глоток.

– Скажи, ты что, вообще этим злоупотребляешь?

– Каждый раз, когда обнаруживаю, что у меня нежеланная жена.

– И часто такое случается?

– К счастью, не слишком.

– Ты никогда прежде…

– Да, я был женат.

– А что произошло с твоей женой?

– Умерла.

– Мне очень жаль. Ястреб встряхнул головой.

– Неужели? Знали бы вы, как жалею я, леди Даглас. Скайлар резко встала.

– Ну тогда давай, жалей себя, топи горе в вине. – Она обошла стол, взяла бутылку виски и поставила перед индейцем. – Почему бы тебе и в самом деле не напиться до чертиков? Тогда бы я смогла отдохнуть в тишине.