Непознанное

Классическим, часто цитируемым стал эксперимент, выполненный в 1953 году молодым студентом Чикагского университета Стенли Миллером. Он подверг обработке электрическими разрядами в атмосфере водорода простое соединение углеводорода (CH₄) с водой (H₂O) и аммиаком (NH₃), искры вызывали образование из этого соединения небольших количеств аминокислот, из которых можно составить примитивный белок.

Этот опыт был повторен затем бесчисленными экспериментаторами, результат оказывается верным, а Миллер становится всемирно известным. Между тем ни его эксперимент не был новым, ни его результат поразительным. Если бы Миллер полистал страницы журнала «Труды немецкого химического общества» за 1913 год, он нашел бы там статью немецкого химика Вальтера Лёба, работавшего в химическом отделении больницы имени Вирхова. Лёб подверг действию электрических разрядов сочетание аммиака, воды и углекислого газа (CO₂) и утверждал, что получил аминокислоту гликокол. Более того, Лёб дополнительно наблюдал образование сахара и формальдегида, который, по современным представлениям, есть решающее соединение, необходимое для возникновения жизни!

Маленький химик из берлинской больницы был забыт. К чести его нужно отметить, что он не забыл упомянуть С. М. Лозанича и М. Ц. Иовишича из тогдашней королевской Сербской академии наук в Белграде. Именно они первые в начале 1897 года сделали попытку обработать исходные материалы в «потоке искр» и обратили внимание на биохимические аспекты реакции. Пусть эти строки напомнят человечеству о приоритете трех ученых. Они задавались вопросом не о происхождении жизни, а лишь о биохимических процессах в живых организмах, в противном случае их осудили бы как еретиков, высмеяли, да и вообще вряд ли нашелся бы издатель, который опубликовал подобную работу. Имелось еще одно затруднение. Все три исследователя могли относительно удовлетворительно ответить на вопрос, что же они получили в ходе эксперимента, но тонкой аппаратуры химического анализа тогда не было, а ведь доказывается только то, что можно измерить, и границы научному прогрессу задают не мысль и воображение, а измерительная аппаратура. В наши дни считают, что исследовать можно только то, что поддается измерениям. Не смекалка исследователя, не логика его размышлений, не деньги и не недостатки в планировании исследований (как можно запланировать обнаружить то, о чем ничего не известно?), а возможности измерения задают тон техническому прогрессу. Конечно, новые идеи чрезвычайно важны, они создают фундамент познаний, но направление исследований определяется возможностями измерений.

Предположение о том, что основные химические кирпичики, необходимые для построения живых клеток, могли возникнуть в еще мертвом примитивном мире, без вмешательства создателя, пусть несколько поздно, но получило подтверждение. А вот другое предположение, согласно которому такие «кирпичики» и продукты их реакций, даже если они «случайно» возникнут, должны немедленно разрушиться и исчезнуть, оказалось ошибочным. Исследователи с удивлением констатировали, что и такие сложные молекулярные структуры, как гемоглобин и хлорофилл, сохраняются в геологических слоях миллионы, а их остатки даже миллиарды лет.

Восторг по этому поводу вызвал к жизни новую науку «геобиохимию», где представители биологии, минералогии, химии свели воедино тысячи поразительных фактов, накопленных за последнее время. И тут они выяснили, что некоторые «поразительные» результаты оказались не столь уж новыми, например, биохимические вещества были обнаружены в минералах еще в 1862 году. Описать новые явления, зарегистрировать, привести их в измеряемых величинах может каждый, кто имеет соответствующее образование. Но нужно быть ученым, гением или счастливчиком, чтобы обнаружить что-то принципиально новое.

Теперь исследователи пытаются определить пути, по которым из мертвого материала образовывались первые клетки.

Между тем остается открытым вопрос, проделан ли путь от мертвой материи к живым (или умирающим) организмам также и в далеких просторах вселенной. Уникальна ли жизнь, которую мы наблюдаем на Земле, или она имеется повсюду? Не будем считать земной шар маленьким микромиром пространства, который не имеет ничего общего или очень мало общего с генеральной картиной космического бытия, а значит, не могла ли жизнь на Земле возникнуть под влиянием космических процессов, не имеет ли она внеземное происхождение?

Пока нигде в огромных просторах вселенной нам не удалось найти следов жизни, но сырье для ее возникновения есть и на других космических телах, поэтому предполагать, что жизнь имеется только у нас, противоестественно. В темных межзвездных облаках обнаружены все те вещества, с которыми, возможно, инстинктивно экспериментировали Миллер, Лёб и их предшественники!