Непозволительно отважный (ЛП)

Я слышала свой собственный голос. Хотя и более прозрачный и почему-то хрупкий, но безошибочно Люсин. Я не смела дышать или пошевельнуться, хотя становилось всё сложнее держаться. Притяжение растянуло мои мышцы живота, превысив болевой барьер, а сила в руках заметно уменьшилась.

- Это не сработает. Тебе стоит встать и пойти снова в постель. - Опять! Мой голос. Кто там со мной говорит? Моя интуиция? Это было то, что другие люди называли внутренним голосом? Он звучал так реально и осязаемо? Или я начинала сходить с ума?

Да, должно быть так и есть, я сошла с ума и слышала голоса, которые пытались мне что-то внушить. Хотя то, что они мне говорили было так разумно, что это не подходило к мысли о сумасшествии.

- Если ты подождёшь ещё дольше, то у тебя больше не будет силы закинуть ноги наверх. Так что сделай это сейчас.

Мне не удалось противостоять этому, голос ведь был так прав! Никакого Витуса на много миль вокруг, и других Херувимов тоже, может быть они не чувствовали себя ответственными за мнимых самоубийц или считали меня виновной вместе с Леандером. Но мне стоит покончить с моим фарсом, прежде чем я больше не смогу этого сделать.

Тяжело дыша, я размахнула ногами и подтянула их со стороны на крышу, чтобы тут же протянуть руки далеко вперёд и продвинуться на хороший метр подальше от пропасти. Получилось. Я была в безопасности.

- Клёво. Это выглядит действительно клёво, когда ты делаешь что-то подобное. Итак, вот это ... - О нет. Опять он, голос, хотя больше не было причины разговаривать со мной; я ведь спасла себя. Тогда это действительно происходило. Я теряла рассудок.

Я слышу саму себя и только что сказала, что мои движения выглядят клёво. Теперь этот голос что, будет всегда сопровождать меня и комментировать всё, что я делаю? Должно быть это был именно такой голос, который заставил художника Винсента Ван Гога, отрезать себе ухо (одна из любимых историй госпожи Брэсиг).

У меня уже сейчас было желание, набить моё второе я ватой, пока не буду слышать лишь только приглушённый шум. Я хотела поднять голову и посмотреть умоляюще на небо, как будто смогу таким образом вымолить пощаду, как серо-зелёное мерцание, прямо перед моими глазами остановило меня.

Я так сильно испугалась, что у меня вырвался тихий крик, и пришлось размахивать обеими руками, чтобы не потерять равновесие. Потому что я увидела - себя. Я смотрела на саму себя. Да, я сидела передо мной на крыше, хотя и странно прозрачная и бледная, но определённо Люси. У меня было даже одето тоже, что было одето на мне сейчас.

В том числе и толстый флисовый пуловер. Моё дыхание, хрипло проносилось сквозь тихую ночь, когда я нерешительно подняла руку и снова её опустила. Нет, это было не отражение, которое я смогла бы объяснить себе несколькими возмутительными научными теориями, потому что руки другой Люси оставались лежать расслабленными на её коленях, в то время, как она сидела, со свешенными с конька крыши ногами, и с интересом за мной наблюдала.

Не отражение. Отражение должно было бы поднять свою руку, как и я - и оно не смогло бы улыбнуться мне, как сделала теперь это она, расслабленно и немного забавляясь. Хорошо для неё. Мне же хотелось кричать и плакать.

- Привет, Люси, - сказала она и дерзко мне подмигнула, таким же дерзким образом, как это делала я с моими ребятами, когда приветствовала их утром.

Моя паника уступила место слабому очарованию. Значит, вот так я выглядела, вот так себя вела. Вовсе не так задиристо, как все всегда утверждали. Я казалась притягательным образом изящной и в тоже время крепкой.

Изумлённо я разглядывала бесчисленное количество веснушек на моём лице и руках, отливающие серебром в свете луны, которая только что выплыла из-под облаков. Или они мерцали только из-за того, что моё второе я так и так казалось очень прозрачным? Раствориться ли она в воздухе, если я коснусь её?

Снова я протянула руку и хотела ткнуть в меня, но попала в пустоту, без того, чтобы фигура передо мной исчезла.

- Жаль, но это не получится, - призналась она с сожалением и в тоже время беззаботно. - Мне бы тоже хотелось иметь телесное проклятие, но боюсь, отец не наложит его во второй раз. Я уже так много всего испробовала, чтобы заставить его сделать это. Получаю всегда только утомительные переподготовки. Устраивать же забастовку я тоже не хочу, собственно мне нравиться мой клиент. Иногда.

Я слушала свой собственный поток слов с открытым ртом, пока не нашла в себе присутствие духа и не смогла рассортировать и классифицировать его. Телесное проклятие. Забастовка. Переподготовки. Клиенты. Прозрачность и кажущийся стеклянным голос ...

- Ты ... значит ты ...? - спросила я отрывисто, потому что не осмеливалась сказать вслух то, что думала, так как это казалось мне почти смешным. Витус? Витус приобрёл себе мой облик? В последний раз, когда я его видела, он был похож на скучного ботаника. Со строгим пробором в волосах и лицом-губкой.