Неправда о любви

Дома было тихо – Бонни не лаял, не выл и не бился головой о стену, он спокойно спал на бывшей хозяйской кровати: она двуспальная, и Бонни там просторно.

Я быстренько переоделась, вместо сапог надела удобные ботинки – всем известно, что курьера, как и волка, ноги кормят, а когда застегивала куртку, в прихожей появился оживленный Бонни, держа в зубах поводок. Начинается!

– Слушай, мне некогда! – бросила я раздраженно. – Отойди от двери!

Бонни выплюнул поводок и взлаял так, что не только в прихожей, а даже в кабинете зазвенела люстра. Он был полон негодования и в полном своем праве – куда это я иду в самом, можно сказать, «собачьем» виде? Так одеваются только на прогулку. А уж гулять я имею право только в его обществе. И больше ни с кем!

Если бы такое случилось раньше, я бы смутилась, уселась на пол, стала уговаривать Бонни по-хорошему меня отпустить, пообещала бы ему множество поблажек и вкусных вещей, провозилась бы больше часа, упустила время и, наконец, вообще отказалась бы от мысли куда-то пойти и сделать что-то полезное.

Однако нынешним утром я решила переделать свою жизнь. И начать с характера и собственного поведения. Слишком я инертная, слишком послушная и порядочная. И еще доверчивая и мягкая. Оно, может, и неплохо, но в разумных пределах. А то все мною руководят и вертят, как хотят, даже собственная собака. А уж в вопросах воспитания строгость просто необходима.

Итак, я не стала тратить время на бесполезные разговоры. Я просто подняла поводок и хлестнула Бонни по ляжке. Он так удивился, что разинул пасть, выпустив на коврик в прихожей солидную порцию слюны.

– Будешь выть – получишь еще! – сказала я. – И не смей дверь загораживать – ишь моду взял!

Он нехотя посторонился.

– Слушай меня внимательно, – сказала я псу на прощание, – ботинки не грызть, на ковры не плеваться, на покрывале не валяться. В шкафчик за печеньем не лазить, а холодильник ты все равно не откроешь, не старайся. И вообще, не сметь делать из квартиры собачью площадку! Я тут, между прочим, тоже живу! Все, пока!

И я поскорей проскочила в дверь, пока Бонни не передумал.

Добравшись до дома, Василий Макарович первым делом выкурил сигарету. После большого перерыва дым драл горло, и дядя Вася закашлялся, но руки все же перестали противно дрожать, и в голове немного прояснилось.

Лучше от этого не стало.

Собственное безнадежное положение вырисовалось перед ним во всей своей обнаженной беспощадности, как осенний лес, уронивший свой многократно воспетый багряный убор.

Василий Макарович представил, как коллеги по прежней работе арестуют его по обвинению в убийстве. Некоторые из них, может быть, посочувствуют старому заслуженному менту, но кое-кто, возможно, и позлорадствует…

Он представил, как его под конвоем вводят в зал суда, как на глазах десятков людей сажают на скамью подсудимых… какой позор для пожилого уважаемого человека, много лет отработавшего в органах правопорядка!

Представил, как судья зачитывает приговор…

И ведь почти наверняка приговор будет обвинительным! Ведь все, буквально все улики указывают на него!..

Но самое ужасное – Василий Макарович отчетливо представил, каково ему будет сидеть на зоне! Зона – это и вообще настоящий ад, геенна огненная, но для бывших ментов там создают совершенно невыносимые условия…

Вдруг резко и требовательно зазвонил его мобильный телефон.

Василий Макарович вздрогнул и уставился на дисплей.

Там высветился номер капитана Бахчиняна.

Василий Макарович похолодел.

Все ясно – труп Пятиухова уже обнаружили, милиция работает на месте преступления, и кто-то из наблюдательных коллег обнаружил проклятую зажигалку. И вот теперь Тиграныч, добрая душа, звонит ему, чтобы предупредить. Чтобы он, Василий Макарович, выбрал линию защиты, нашел себе толкового адвоката или… или вообще скрылся в неизвестном направлении!

«Нет, – подумал Василий Макарович, – подаваться в бега в моем возрасте – последнее дело! Лучше сразу сдаться бывшим коллегам и подумать об адвокате…»

Он поднес трубку к уху и проговорил измученным, страдальческим голосом:

– Да, Тиграныч? Ну что, вы уже едете за мной?

– За тобой? – удивленно переспросил Бахчинян. – Макарыч, какое там! Мы же на работе! Тут дел невпроворот, и начальство лютует, ты же его знаешь… и вообще, разве мы на сегодня договаривались? Вроде ведь на пятницу!..

– На пятницу? – тупо переспросил дядя Вася. В его измученной голове всплыло, что вроде бы они с бывшими коллегами собирались в ближайшую пятницу встретиться и выпить пива… но это что же – выходит, его пока не арестовывают?

– А ты чего звонишь-то? – осторожно осведомился Василий Макарович.

Он несколько приободрился: его пока что не арестовывают, по крайней мере, у него есть отсрочка…

– Как – чего? – обиженно переспросил Бахчинян. – Ведь ты интересовался Николаем Ликопиди? Ну а я про него кое-что выяснил… прошлый раз не успел рассказать, начальство помешало… или тебе это уже не интересно?

– А, ну да, точно… очень интересно…

– Ты еще сказал, что он вне игры, да?.. – Бахчинян хрюкнул, подавляя смешок. – Именно, что вне игры!