Неправда о любви

Были еще и в-четвертых, и в-пятых, и прочая, и прочая.

Не было только ответов на многочисленные вопросы.

Однако что-то делать нужно, и Василий Макарович решил хотя бы обойти крышу по периметру, чтобы уяснить, нет ли где-то спуска, доступного человеку его возраста и телосложения.

Крыша была плоская. Он без туда прошел по краю до противоположной стены и тут увидел словно специально наваленную возле стены груду потемневших от непогоды бревен и чурбаков, поднимавшуюся до половины высоты сарая. До верха груды было чуть больше метра, и дядя Вася решил, что это не слишком высоко. Он выдохнул и сполз с крыши, рассчитав, что приземлится прямиком на толстый чурбан.

Однако груда оказалась неустойчивой и под солидным весом отставного милиционера разъехалась. Бревна с грохотом раскатились во все стороные, Василий Макарович съехал по ним, как любитель экстрима, и приземлился на четвереньки, чудом не переломав руки и ноги.

Встав во весь рост, он в который раз за этот день огляделся.

Спустившись с сарая, он непонятным образом оказался в другой части станции. Плюсом его положения было то, что здесь его не достанет рыжий пес. Минусом – то, что он снова оказался далеко от конторы, возле которой все-таки вроде бы видел зеленую машину Рудольфа. Ему снова нужно было пробираться туда, обходя сторожевого пса и другие подстерегающие на пути препятствия.

Василий Макарович пошел вдоль стены.

Стена кончилась, и он хотел повернуть влево, как вдруг заметил коренастого широкоплечего дядьку лет пятидесяти, с обветренной красной физиономией, в ватнике, наброшенном поверх драной тельняшки, – в общем, самого настоящего морского волка.

Волк смотрел на дядю Васю с интересом и делал какие-то странные жесты.

– Эй, мужик! – проговорил он, отступая за сарай. – Пойдем, я тебе кое-что покажу!

– Что? – удивленно спросил Василий Макарович.

– Иди сюда – увидишь! Погляди, что с человеком сделали… кажись, убили…

В душе у Василия Макаровича проснулся бывалый милиционер. Он не мог оставить без внимания такое серьезное заявление, устремился за незнакомцем, но слишком поздно заметил, как тот, отступив в сторону, махнул кому-то рукой. Дядя Вася сделал еще один шаг, и вдруг на его голову обрушился страшный удар.

В офис адвоката Светловой позвонила Мила. Записаться на прием у секретаря удалось только на послезавтра. С Людмилой Николаевной ей поговорить не дали, потому что в данный момент у той была беседа с клиентом, потом с двух до трех обед, после обеда встреча с другим клиентом в следственном изоляторе, а завтра она целый день в суде. Секретарша доброжелательным тоном выболтала Миле подробное расписание Светловой, так что я добыла информацию, можно сказать, чужими руками.

Офис Светловой располагался в новом бизнес-центре тут же, на Васильевском острове, на Большом проспекте.

Я распрощалась с Милой и нашла работающий телефон-автомат возле самого метро. Секретарша ответила сразу же, голос у нее был приветливый и мелодичный – как видно, адвокат Светлова умеет подбирать сотрудников.

Я вдохнула побольше воздуха и заговорила, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и ровно:

– Могу я поговорить с Людмилой Николаевной?

– По какому вопросу? – поинтересовалась секретарь. – Вы записаны?

– Нет, но прежде чем записаться, мне хотелось бы переговорить с адвокатом лично, – твердо ответила я.

– Людмила Николаевна сейчас не может с вами разговаривать, у нее беседа с клиентом, – ответила секретарь не менее твердым голосом.

Что ж, именно на это я и рассчитывала, мне вовсе не улыбалось разговаривать сейчас с самой Светловой.

– Могу вас записать на послезавтра, – продолжала секретарь. – Как ваша фамилия?

– Моя фамилия Сотникова, Валентина Сотникова! – выпалила я с отчаянной решимостью. – Пока не надо записывать, я позвоню позднее. Вы просто передайте Людмиле Николаевне, что речь идет об убийстве моей сестры Аллы Сотниковой. Она в курсе проблемы.

И поскорее повесила трубку, хотя вычислить меня по звонку было никак невозможно.

После разговора, едва переведя дух, я припустила со всех ног к бизнес-центру на Большом проспекте.

Расчет мой был прост и нахален до чрезвычайности. Если секретарша профессионально выполняет свои обязанности, а отчего-то мне казалось, что у Светловой иначе нельзя, то она передаст адвокату мои слова насчет убийства Сотниковой.

Если Людмила Николаевна никак в этом деле не замешана, она просто нахмурится и пожмет плечами. И будет ждать следующего звонка неизвестной женщины, чтобы выяснить, в чем там дело с убийством. Если же она твердо знает, что у Аллы не было никаких сестер, то насторожится. А вот если гражданка Светлова знает про убийство своей соперницы нечто большее, то она всполошится и предпримет какие-то шаги. Например, попытается с кем-то встретиться, потому что телефону важную информацию доверить нельзя, можно только договориться о встрече. Сейчас половина второго, и выскочить куда-то Светлова может только в обед, с двух до трех, потому что все остальное время у нее расписано по минутам, встречи с клиентами отменять нельзя, а то все разбегутся.