Неправильная

Узнаю себя. Когда мне говорят, что я чего-то не смогу, то обязательно пытаюсь доказать обратное.

— Не нужно обид, Александрин, — Армелия придвинулась ближе ко мне и взяла за руку, — Я хочу дать тебе то, чего не предоставили мне — выбор. И этим я нарушаю правила.

Она замолчала. Я-другая тоже не говорила.

— Мы можем закрыть в тебе стихии, но оставить самоизлечение, и все будет по-прежнему. Тебе не придется брать ответственность за весь Род, ты не будешь предметом ненависти недовольных. И случай твоей матери не единственный и не самый страшный, — заверяла она меня-другую.

— Я не знаю. А вдруг я понадоблюсь Роду?

— Не переживай, девочка моя, — ласково отозвалась Армелия, — силы не смогут спать вечно. Если тебе или кому-то из Рода будет грозить опасность, стихии пройдут все барьеры.

— И как я это пойму?

— Ты вспомнишь, — загадочно ответила она. — Когда придет время, ты вспомнишь этот и следующие наши разговоры.

— Так я все забуду?

— Для твоей же пользы. Чтобы не жалеть и не пострадать. Мы не бессмертны — нас может убить любой целитель. Правда, нелепость?

Я-другая лишь кивнула.

— И это правильно, если вдуматься, — устремив взгляд в сад, рассуждала Армелия. — У Хранительницы слишком огромная власть, чтобы пользоваться ею бесконтрольно. И даже самый сильный маг всегда имеет слабое место. И он никогда не должен об этом забывать.

Хранительница встала и вышла из беседки. Я-другая хотела пойти за ней, но, не оборачиваясь, она остановила меня:

— Побудь одна, Александрин. Тебе необходимо все хорошо обдумать. Во всем есть подвох — помни об этом. Даже в моем предложении. Но мы обсудим это позже.

Когда хранительница скрылась из вида, меня-присутствующую стало затягивать обратно. Мое видение-воспоминание словно расплывалось. Вскоре я вновь оказалась во тьме.

У меня был выбор? Был ли? Еще не уверена. Мне нужно все обдумать, и окружающая темнота как раз способствовала этому.

Глава 12

Первое, что я увидела, когда очнулась от странного сна, показывающего мои воспоминания — это глаза необычайного синего цвета.

Потом мелькнула светлая макушка, и на меня навалилась тяжесть. Я еще не могла полностью прийти в сознание, слишком резким было пробуждение.

— А ти касивая, — услышала я детский голос.

Детский? Откуда здесь ребенок?

— Я тють сида биля, — обиженно ответили на мои мысли.

Ох, неужели я вслух это спросила?

Снова смех.

— Ви тякие гюпие! — заявило чадо, после чего появилось в поле моего зрения.

Только сначала глаза показались мне знакомыми, теперь я видела, что принадлежат они совершенно другому человеку, а не Астору или Максайму. Малышка сначала смотрела с интересом, а потом мелькнуло что-то совершенно несвойственное ребенку. Понимание. Мудрость. Знание.

'Приветствую, Хранительница!', - раздался чужой голос в моей голове.

От неожиданности я неловко дернулась, и чуть не столкнула девочку с себя.

— Прости, — растерянно извинилась я, видя, что малышка готова расплакаться.

— Я спюгалясь! — укоризненно заявила она и подпрыгнула на мне так, что я охнула.

— Я больше так не буду, — искренне заверила я.

Девочка засмеялась и слезла с меня, чтобы устроиться рядом. Я присела и осмотрелась. Обстановка была совершенно незнакомой мне, но на другое я и не рассчитывала. Достаточно обжитая комната, что совмещала в себе гостиную и спальню, разделенные плавным цветовым переходом — от ярко-синего до белого, а также уровнем пола — в две ступени.

Где я? И что рядом со мной делает ребенок?

— Я Юджелия, — неожиданно четко представилась девочка.

— Александрин, — растерянно помедлив, я сказала свое имя.

— Сёзняя, — надула она губки.

— Ты же выговорила свое имя, — удивилась я.

— Этё мама нячиля, — отмахнулась девочка.

О чем еще говорить с ребенком, я не знала. Тем более, с Юджелией. Она так внимательно следила за мной, что становилось не по себе.

— А где твоя мама? — решилась я задать вопрос.

— Исит миня, — невинно откликнулась девочка.

— Она же волнуется, — притворно испугалась я. — Почему ты убежала от мамы?

Найти бы взрослых не помешало. Не ребенка же расспрашивать.

— Оня надёть, — ответила Юджелия и придвинулась ко мне, сразу же заглянув в глаза.

Странно видеть такие несоответствия. Казалось бы, передо мной девочка в возрасте двух-трех лет, но та мудрость, что читалась в ее глазах, была… не пугающей, но настораживающей. Словно Юджелия знала обо мне даже то, о чем я сама даже не догадывалась.

Хотя, учитывая мой сон, в котором я восполнила практически все пробелы памяти, подобное практически невозможно.

Я вспомнила все наши с Армелией разговоры. Ее уроки. Свое согласие на ритуал. А также предупреждение, что он может быть бесполезен и даст лишь отсрочку.

В последнем я уже сумела убедиться. Да и так ли помогло запечатывание стихий? Что мне это дало? Ничего.

Но осознание того, что Хранительница использовала меня, радости не приносило. Конечно, она так поступила только из добрых побуждений, но все же. Наверное, я слишком люблю себя, чтобы принять и простить.

'Хранительница не может иметь своих чувств', - раздался голос в голове.