Неправильная любовница

– Чтобы набить себе цену. Женщины всегда врут ради этого. Особенно те, кто предлагает себя первому встречному. – Он уходит на кухню, а я часто дышу от обиды. Сволочь!

Иду за ним, смотрю как он копается в пустых шкафах современной кухни.

И правда, есть охота.

– Повторно встречному.

– Что? – Он поворачивает голову.

– Я тебя уже видела. Так что повторно встречному.

– Пусть так, – отворачивается он, достает листок бумаги, ручку и протягивает мне. – Напиши список продуктов, что нужно купить.

И я, конечно, беру листок и ручку, только вот дальше не двигаюсь, смотрю на него и не могу выдохнуть от боли, что сдавила горло. Боли стыда.

– Что?

– Я не умею писать.

– Пиши на немецком.

– Тоже не умею. – Сглатываю под его неприятно удивленным взглядом. – Зато говорю на трех языках.

Вряд ли это изменит его мнение к лучшему, но у меня есть чем гордиться.

– Еще я умею шить и убираться.

– И отлично сосешь, – вздыхает он раздраженно, и мы дергаемся одновременно, когда начинает звонить его телефон.

Он отвечает, уходя в другую комнату, а я подхожу к окну и вглядываюсь в огни ночного города. Обалдеть. Никогда не жила выше первого этажа.

Так красиво.

Так сказочно.

И пусть я шлюха, и пусть меня пользуют, но разве вот эта магия не стоит того?

Разве своя квартира, пусть и временная, не стоит того?

– Алина.

Вздрагиваю и поворачиваюсь, все еще укутанная в мужской пиджак. В ярком свете его фигура выглядит даже мощнее. Он словно с картинки. Принц. И только в сказке он женится на Золушке. Или рыцарь, который в сказке спасет даму в беде. В реальности же принц берет себе любовницу и проверяет ее навыки минетом.

– Сядь, поешь. – Он ставит на стол пакет, от которого тянется просто божественный аромат. – Тут всего понемногу.

Слюна собирается такая обильная, что чуть ли по подбородку не течет. Но педантичность побеждает голод. Садиться за стол грязными нас никогда не учили. Да и противно это.

– Можно душ сначала принять?

– Там мыла нет.

– Да мне хотя бы так.

– Иди. Но мне уже пора. Сама разберешься? – кивает он на пакет, а я только улыбаюсь.

– Ну конечно. Пользоваться приборами я умею.

– Это радует, – поднимается лишь уголок его рта. – Завтра завезу тебе телефон и сделаю карту.

– Какую карту? – Не могу понять, а он глаза закатывает.

– Связался на свою голову. Иди мойся, ешь и спать ложись. Завтра все расскажу.

– Ладно.

– Ладно, – он словно еще что-то сказать хочет. – Белье найдешь в диване. Все. Я ушел.

Он действительно выходит из кухни, а меня вдруг радость до кончиков пальцев пробирает.

Я не смогла сдержать эмоций и закричала, запрыгала, скинула пиджак и затанцевала. Потому что я одна. Впервые я одна и могу делать, что хочу.

Могу помыться. А могу не мыться.

Могу есть, а могу не есть.

Могу даже… Господи.

Прыгать на диване! О чем мечтала с самого детства.

Но решаю оставить это развлечение на потом и все-таки бегу в душ, где мочалкой долго, до красноты тру свое тело. А потом еще долго стою под тугими струями воды. Затем выхожу из ванной. Мокрая, замерзаю без полотенца. Но шлепаю по коридору в кухню и сажусь за стол разбирать пакеты.

Ух, сколько всего.

И картошка тут тебе. Шпикачки жареные. Немецкие. Наверное, с намеком.

Еще овощи на пару и сырники. Блинчики есть. Обалдеть!

Я такие только на картинке видела.

Но лучше оставлю такой деликатес на потом.

Принимаюсь за жареную картошку, набивая желудок до краев и мысленно благодаря Андрея и за еду, и за спасение.

А я еще злилась…

Вот дура.

Смешно, как мало мне надо для счастья.

Набитый живот и мягкая кровать, с которой меня не будут поднимать в пять утра для тяжелой работы.

Но прежде чем лечь спать, я решаю исполнить мечту детства и попрыгать на кровати.

Раз, другой, третий. Ух, как же круто!

В какой-то момент плюхаюсь на попу и снова поднимаюсь, чтобы прыгнуть.

Раз, другой, третий! Еще! Еще! С поворотом!

Вдруг замечаю силуэт и вскрикиваю. Падаю, когда понимаю, что за мной наблюдают.

– Андрей!

Он ловит меня в падении, поворачивает к себе раскрасневшееся лицо. Смотрит так напряженно, словно я сделала что-то не так.

– Нельзя прыгать на кровати. Да?

– Можно. – Он словно простудился.

– Тогда почему ты смотришь так, словно нельзя?

– Думал, такие, как ты, умеют различать, когда мужик зол, а когда хочет трахнуться.

– О, – только и удается мне выдохнуть.

Я облизываю пересохшие после прыжков губы.

– Прямо сейчас? Хочешь меня, или мне просто…

– На колени сядь и рот открой.

Я киваю и опускаюсь на колени. Получается чуть выше, чем нужно, поэтому я и вовсе слезаю с дивана.

Хочется спросить, почему он вернулся, но вместо этого я тянусь расстегнуть его ширинку, но он руки мои отбрасывает.

– Я что сказал сделать?

Блин. Ставлю руки перед собой и открываю рот как можно шире. Он сам расстегивает оттопыренную ширинку и достает член с твердой, налитой кровью головкой.

– Быстрее, Алина, я уже спешу, – торопит он меня, толком не давая себя рассмотреть. Врывается в рот на доли секунды и снова выходит. Уже влажный от моей слюны. Секунда – и он внутри. Глубоко и напористо. Никакой осторожности первых секунд первого минета. Он словно торопится кончить. Сразу задает довольно жесткий темп.