Неправильная женщина

Ну, большую часть я предполагала заранее. Когда мальчик объявил, что хочет жениться на русской, все пришли в ужас. Еще бы, ведь вся Европа считает наших девочек жадными акулами, которых интересуют только деньги. К сожалению, не без оснований. Но, как люди цивилизованные, не стали ему запрещать, а попытались уговорить. Мол, ей нужен не ты, а твои деньги, титул, бельгийское гражданство, и что там еще. А когда Эрик стал настаивать, пошли по пути наименьшего сопротивления, надеясь, что у того при более тесном общении раскроются глаза, и все семейство ему в этом поможет. Для этого их всех и стянули. А теперь стройная концепция рухнула, и вообще все стало непонятно.

Девочка не укладывается в схему, а тут еще ее непонятная маменька всю картину ставит на голову. Получается, что Катька Эрику нужна больше, чем он ей. Тогда зачем весь сыр-бор городили?

Черт, правильно было бы никуда не ездить. Пусть бы Катька тут сама выкручивалась. В этом смысле я за нее не боюсь — справилась бы в лучшем виде. А так я тут в роли полной дуры. Но теперь на попятный двор не пойдешь. Надо стоять на линии, что мы просто гости. Без далеко идущих планов. Примерно как в юности, когда мы с Танькой ездили отдыхать в Грузию к дальним родственникам Мананы.

Только я вспомнила про мою подругу, в дверь постучали. Я не успела сказать: «войдите», как в щель просунулась голова Пеллернена. Тут же из моей головы улетучились все мысли, а ноги стали ватные.

— Надя, вы тут так уютно устроились, жалко Вас тревожить, но придется. Жан Мишель хочет с Вами поговорить.

Я не догадывалась, о чем со мной хочет поговорить отец Эрика, но покорно слезла с подоконника и поплелась за Анри.

Он привел меня в кабинет Жана Мишеля. На столе стояла кофеварка, а рядом поднос с чашками, молочником, сахарницей и бутылкой коньяка. Хозяин кабинета встретил меня с распростертыми объятьями.

Я подумал, что после такого купанья кофе с коньяком не повредит. Садись, Надя, и выпей чашечку.

Я села, мне налили кофе и коньяка, я все это выпила, и почувствовала себя просто отлично.

— А теперь поговорим. С удивлением я обнаружил, что мой сын разбирается в людях лучше меня. Ты не играешь, не прикидываешься. Ты действительно та, за кого себя выдаешь. То же можно сказать о твоей дочери. К сыну я не присматривался, но, думаю, и он честный и порядочный мальчик. Вчера я совершенно не знал, как себя с тобой вести, поэтому откровенный разговор не получился. Сейчас я вижу, что с тобой надо играть в открытую. Скажи, Надя, чего ты хочешь?

— То есть, чего хочет моя дочь? Потому что я ничего не хочу. Имею в виду, от тебя, от твоей семьи. Я хочу, чтобы она нашла свой путь в жизни и была счастлива.

— Тогда скажи, чего хочет Катрин?

— Боюсь, что этого никто не скажет. Она пока и сама не знает. Если бы знала, она бы мне сказала. Если бы я знала, то не скрыла бы от вас. Повторю то, что я сказала Анри: Катрин не определилась. Она не знает, чего хочет. Поэтому пока смотрит, но никаких решений не принимает.

— Как по-твоему, она любит моего сына?

— Не знаю. Не думаю. Пока, по крайней мере. Но он ей нравится. Очень нравится. Она в него влюблена. Им хорошо вместе. А во что это перерастет… одному Богу известно.

— То есть, ты предлагаешь положиться на Бога, сидеть и ждать?

— Вы думаете, у нас с вами есть выбор?

Засмеялись оба: и Жан Мишель, и Анри.

— Вот тут ты права. Могу сказать: если ты войдешь в мою семью, я буду только рад. По-моему, мы с тобой очень легко находим общий язык. Но Катрин… Она так хороша собой, что любой потерял бы голову. Меня это пугает.

— На твоем месте я бы не пугалась, а дала бы себе труд познакомиться с ней поближе. Она хорошая девочка. Неглупая и честная не только с другими, но, главное, сама с собой.

При этих словах Пеллернен, расслаблено откинувшийся на спинку кресла, вдруг весь подобрался, наклонился вперед и сверкнул глазами:

— Вы тоже считаете, что человек должен быть честен в первую очередь перед самим собой?!

— Означает ли Ваше «тоже», что Вы разделяете это мнение?

— Да я всю жизнь об этом твержу!!!

Де Кассаль нас тут же остановил.

— Я вижу, вы родственные души. Замечательно. Но об этом вы поговорите позже, и без меня. Я принял твой совет, Надя, и постараюсь поговорить с твоей дочерью так же откровенно, как с тобой. А теперь я еще хочу тебя спросить. Эрик говорил, что ты замечательный финансовый аналитик.

— Не знаю насчет замечательного, но я действительно финансовый аналитик. Именно этим я зарабатываю себе на кусок хлеба.

— Отлично! Не могла бы ты взглянуть на эти данные? — и с этими словами протянул мне два листка, на которых я увидела таблицы с цифрами. Глянула поближе и отложила листки.

— Данные мирового рынка валют за 2002 год. На их основании мы давали очень оптимистические прогнозы, которые так и не сбылись. Ну, в начале 2003 года начали сбываться, а потом все пошло наперекосяк. Я тогда еще думала, что мы не учли, и возможно ли было это учесть.

— И к какому выводу Вы пришли? — они сказали это хором, в глазах у обоих светился интерес. Я засмеялась: