Неправильная женщина

Вообще, никогда, ни с кем, даже с Лешей, мне не было так хорошо. Дело не в постели. Анри — хороший любовник, само собой. Но хорошие любовники были в моей жизни. Главное, с ним я могла быть собой, полностью расслабиться, перестать себя контролировать каждую секунду. Высказывать любую пришедшую в голову мысль, смеяться, когда смешно, молчать, когда хочется. Меня принимали такой, какая я есть. Тут даже языковой барьер не был помехой.

Мне хотелось ему об этом сказать, но я не знала как. Поэтому не стала надрываться, просто взяла его за руку, и мы побежали к океану, как дети.

Очень удачно я надела купальник, потому что в первый раз на берегу показались посторонние. Молодая пара шла вдоль берега с корзинами. Анри приветствовал их первым. Все же он играл тут роль хозяина, хоть им и не был. Оказалось, ребята искали мидий, заблудились и забрели слишком далеко. Анри угостил их пирожками, которые достал из пляжной сумки. Наверное, спрятал туда, пока я надевала купальник. Я порадовалась, что он такой запасливый. Потом он показал им дорогу через дюны, и они ушли, оставив нам часть своего улова.

— Ты любишь мидии?

— Люблю. А вообще-то этот вопрос напоминает мне анекдот: «Вы любите кошек? Ах, Вы не любите кошек? Просто Вы не умеете их готовить».

Анри засмеялся и спросил:

— Это ты к чему?

— Я не умею готовить мидий.

— Зато я умею, — и, увидев мои расширившиеся глаза, добавил для убедительности, — правда, правда.

— Я тебе верю. Значит, ужин сегодня на тебе. Будем есть мидий и запивать их белым вином. Там, по-моему, была пара бутылок.

Он легко согласился с этим планом и потянул меня в воду. В таких случаях меня не приходится долго упрашивать: я море люблю до безумия. А тут целый океан. Мы долго ныряли и прыгали на волнах, пока не начали замерзать. Пришлось выбраться на песок, который нагрелся за день и готов был отдать нам накопленное тепло. Уютно устроившись у самых камней, мы извлекли на свет божий остатки пирожков, и принялись их уплетать, запивая соком, который тоже нашелся в сумке. Наевшись, я улеглась прямо на песок, пристроив голову на сложенное полотенце. Анри лег рядом и какое-то время мы молчали, глядя в небо. Я начала первая:

— Скажи, чей это дом?

— Моего друга. Ну, не совсем друга… просто мы вместе работаем. Он мой поверенный, адвокат, одним словом.

— Но он здесь не живет и никогда не жил, ставлю что угодно. А дом жилой, теплый, чувствуется, что в нем жили, любили и были счастливы. Только сейчас он немного заброшен.

— Ты права. Это дом его дедушки и бабушки. Они были простыми крестьянами. Уже его отец стал юристом, он много лет был судьей в Ренне. А Бенуа стал адвокатом.

Мне почему-то было плевать на этого Бенуа, я думала о его дедушке и бабушке, замечательных стариках, проживших свою жизнь в этом чудесном доме у моря.

— Они умерли?

— Нет, они живы, только стали очень старыми, и не могут больше жить так далеко от людей, без медицинской помощи. Сейчас они в доме престарелых в Ренне. Ты права, они прожили в этом доме всю жизнь и очень любили друг друга. Я знаю это по рассказам Бенуа.

— Дом не выглядит заброшенным.

— Бенуа привел дом в порядок несколько лет назад, чтобы ездить сюда на лето с семьей.

— Но не ездит.

— Не ездит. Еще в прошлом году он провел здесь отпуск, а в этом… Дети выросли, им не хочется торчать в такой дыре, с женой он разошелся. А одному ему здесь нечего делать. Когда я попросил его разрешить мне побыть здесь недельку, он обрадовался: хоть кто-то посмотрит, как тут дела. А ты не сердишься на меня?

— На что я могу сердиться?

— Я потащил тебя сюда, на край земли, в совершенно заброшенное место, где нет людей и цивилизации.

— Ты так себе представляешь отсутствие цивилизации? Можно подумать, ты не был в действительно диких местах. Здесь есть все, что нужно для жизни.

— Понимаешь, я мог тебя отвезти в роскошный отель, на побережье их немало. Тебе не надо было бы топить плиту и печь твои пирожки, очень, кстати, вкусные. Могли бы поехать на Лазурный берег, там у меня яхта. Не такая, как у этого вашего Абрамовича, но вполне приличная. Летом я на ней провожу по два-три дня в неделю. Там вокруг была бы шикарная публика. Мы могли бы есть в хороших ресторанах и не беспокоиться о грязной посуде.

— Но ты привез меня сюда, и я вполне этим довольна. Здесь хорошо. Наверное, я так себе представляю райскую жизнь: океан, вокруг никого, только мой мужчина рядом. И дом, теплый и уютный. А ты жалеешь, что привез меня сюда?

— Ни одной минуты! Я даже не представлял, что это может быть так замечательно.

— Тогда о чем разговор? Лучше посмотри: скоро солнце сядет.

До захода солнца оставалось еще много времени, но освещение переменилось с дневного на вечернее, море было залито рыжим золотом до самого горизонта. Закат обещал быть необыкновенно красивым.

Анри придвинулся, сжал руками мои плечи, зарылся носом в волосы, фыркнул мне в макушку и спросил:

— А если я после банкирского банкета повезу тебя не обратно сюда, а на яхту?