Неправильная Золушка (СИ)

Платье мое было порвано и местами свисало клочьями. Белые чулки стали черными, а то, что осталось от волос, едва ли можно было назвать прической.

Сжав в руках потерянную мною туфельку, мужчина вскинулся, а потом и вовсе спрыгнул с балюстрады прямо на траву, не утруждая себя тем, чтобы дойти до ступенек. Он спешно приближался — я отмечала это краем глаза, потому как голова моя тоже была опущена. Так и замерла в реверансе, ожидая разрешения подняться, но оно не последовало.

Боль — первое, что я испытала, когда пальцы его дернули за мои волосы, поднимая и вынуждая меня запрокинуть голову. Вторая его рука впилась в мою талию, тогда как туфелька полетела на землю. Чужой поцелуй безумием обжег губы, поглотил мой крик, заглушил так и не успевшее выскользнуть сопротивление. Да и не было сил сопротивляться, но на жестокие касания я не отвечала. Так и замерла изломанной куклой, стараясь отстраниться от Дамиана.

Он сам прервал поцелуй. В широко распахнутых глазах я читала и гнев, и облегчение, и ярость, и тысячи эмоций, что никогда не смогла бы описать словами. Губы его искривились в тонкой линии, но император не сказал мне ни слова. Казалось, что пророни я хоть звук, и тут же пожалею об этом, а потому я молчала. Лишь вздрогнула, едва рассерженный голос Дамиана ворвался в парк:

— Матид уже догнал дормез этого щенка?

— Почти, Ваше Величество, — затравленно ответил один из гвардейцев, вытянувшись, словно по струнке. — Мы передали ваш приказ доставить всех живыми.

— Больше в этом нет необходимости, — отрезал Дамиан, по-прежнему глядя мне в глаза. — Убить.

Сердце мое предательски дрогнуло.

Глава 11. Голос разума всегда противоречит сердцу

Ранисах

Прекрасно знал, что всерьез Дамиан не станет со мной драться на глазах у своих придворных, хотя желание так отчетливо читалось в его взгляде. Он хотел меня убить. Если бы мог, попытался бы прямо здесь и сейчас, но он сам дал слово.

Приглашение на свадьбу и коронацию оказалось для короля Реверонга неожиданностью, но чего-то такого я и ждал. Это в духе Дамиана — показать, что поводок в его руках, и только он один может натянуть его или ослабить.

Несмотря на все заверения о том, что на момент празднеств любые военные действия будут остановлены, король Реверонга перемещаться в Шагдарах не пожелал. Слишком напуган, слишком раздавлен смертью своей дочери — Жасмин, — но проигнорировать приглашение мы не могли. Я осознавал, что долго против империи мы не продержимся, но тянуть собирался до последнего. Нам нужно было это время, чтобы выгадать для себя особые условия. Просто так отдавать Реверонг Дамиану не собирался.

Реверонг не был моим королевством, он не был мне домом, я не родился там, но я видел, как смотрят на меня люди, как они надеются на меня, верят мне. Разве мог я отдать их на растерзание этого жестокого мерзавца? Зная, что Реверонг постигнет та же участь, что и Певерхьер. Зная, что Дамиан истребит большую часть населения, считая, что их уже не перевоспитать, не изменить их устои.

Дамиан не понимал. Не понимал слишком многих вещей, но у императорского совета после исчезновения Драйяна просто не осталось другой кандидатуры на пост императора. Мальтер слишком мал, чтобы возглавить империю, а король Шагдараха не готов к переменам, в которых так сильно нуждаются люди.

Они отдали империю на растерзание Дамиану, но сколько она просуществует? Целителей Реверонга нельзя принуждать к бесчестию. У магов Тьмы в Шагдарахе ни в коем случае нельзя упускать из виду гордость. Звериная магия Герхтара давно бесследно исчезла, но не стоит забывать ее — она может возродиться в любую секунду. Маги иллюзии Ньенгеха слишком опасны, и над ними требуется постоянный контроль. Впрочем, как и над непредсказуемыми стихийниками. И самое главное — не стоит исключать и простых людей, не наделенных даром, потому что в каждом из них может скрываться предок тех самых драконов, что когда-то населяли территории Певерхьера. Дамиан не осознает и половины из перечисленного. Абсолютная власть во имя власти — единственное, что его интересует.

Даже заключая договор об обмене так называемыми «заложниками», Дамиан думал только о своих интересах и уж точно не о людях. Вместе с одной из заложниц — леди Пехто — он послал приглашение на празднества — в этом была его цель. Едва лодки пересекли узкое море, я уже знал, что меня ожидает нечто не слишком приятное. Так и получилось.

За всеми прибывшими была установлена постоянная слежка, и это принесло свои плоды. Именно леди Пехто оказалась доносчицей, которая регулярно посылала Дамиану отчеты о том, что удавалось вызнать. Естественно, после такого никто не подпускал ее к дворцу. Я сам лично провел с ней беседу в казематах, полностью отлучив от придворной жизни, к которой женщина так привыкла. Их семья лишилась нашего доверия, но я сохранил им жизни в обмен на сотрудничество. Теперь леди Пехто отправляла Дамиану то, что я диктовал ей лично.