Неправильное привидение

–И это можно допустить. Но после этого вы, предположительно смертельно раненый и истекающий кровью, одним ударом рассекли человека почти напополам. Причём, не сверху вниз, как это обычно делается, а снизу вверх. Вы такой великий боец?

–Ну что вы, я даже нигде не учился.

–Позволите взглянуть на ваш меч?

Я засомневался, но хамить пока было рано. Сняв меч, положил его на стол следователя. Тот выдвинул лезвие, внимательно осмотрел его под разными углами. Потом положил на стол и придавил ладонью.

–Следы крови есть. Но сам клинок внешне выглядит совершенно обычно, и нанести им удар, подобный вашему, просто невозможно.

Я снова пожал плечами.

–У меня начинает складываться совершенно другая картина преступления. Вы что-то не поделили с этим человеком. Хладнокровно убили, воспользовавшись моментом. Но кто-то стал свидетелем этого преступления, и вам пришлось заметать следы второпях. Вы проткнули свою куртку ножом погибшего, измазали его кровью и постарались, чтобы люди это заметили. Последовала слезливая история о грабителе, и вот уже все вас жалеют, а вы приобретаете ореол жертвы и скрываетесь от правосудия.

Я прикинул про себя.

–Действительно, можно и так рассудить. Но я говорил правду.

–Возможно. Но убитый уже ничего не сможет уточнить, а ваши слова противоречат фактам. А если добавить к этому то, что вы совершенно неизвестная и непонятная личность, то картина получается и вовсе удручающая.

–Разве Таня ничего не рассказала обо мне?

–Вы будете смеяться, но она высказалась в том духе, что она всего лишь слабая женщина, и за неё отвечать будет брат. Она ему полностью доверяет!

Глядя на моё растерянное лицо, следователь засмеялся сам.

–Ну, нельзя же идти на убийство таким неподготовленным! Вы бы хоть простейшую историю продумали в деталях, прежде чем решаться на подобное.

Он ждал от меня слёз и раскаяния, но я больше был раздавлен осознанием собственной глупости, чем возможным наказанием. Не дождавшись новых слов, следователь снисходительно хмыкнул.

–Но я не стал беспокоить госпожу Таню выяснением подобных мелочей – он достал из папочки пару листков и показал их мне – Никого не узнаёте?

Я с удивлением увидел наши с Таней портреты. Про мой не скажу, а вот Таню нарисовали как живую.

–Девушка похожа на мою сестру.

–Вот видите, вы уже начинаете говорить правду. А знаете, откуда взялись эти портреты?

Я пожал плечами.

–Такие портреты были разосланы по всему королевству. А в пояснении к ним написано, что это портреты великих целителей, злодейски похищенных врагами королевства. И при обнаружении требуется немедленно сообщить в канцелярию Наместника. Не знаю, что имелось в виду под «целительством», но убиваете вы превосходно. Думаю, когда за вас возьмутся специалисты Наместника, они быстро оживят вашу память вплоть до момента рождения – он помолчал – Ничего не желаете мне сказать?

–Всё, что можно, я уже сказал.

Голос невольно дрогнул, и фраза прозвучало резковато, с акцентом на слове «Можно». Следователь замер, разглядывая меня.

–Ну что ж, это уже ваши проблемы. Убийство раскрыто, любой суд вынесет приговор за десять минут. Вас – к смертной казни, Таню как сообщницу, к каторге. Имейте это в виду, когда снова захочется рассказывать сказки следователю.

–Нас сейчас по камерам?

–Конечно, не в гостиницу же вас везти.

–А где именно будут держать Таню? В этом же здании?

–Да, можно сказать, почти в соседних камерах. А что, уже планируете побег? – заинтересовался он.

–Скорее налёт – улыбнулся я.

–Ну-ну – протянул следователь.

Вряд ли я его напугал, но до первых решёток меня сопровождало четверо стражников, а потом – двое тюремщиков. Условия антисанитарные, но меня теперь больше интересовала планировка здания, и я старательно запоминал повороты, размещение дверей, решёток.

Когда меня грубовато подтолкнули в камеру, я даже не обиделся – не до того сейчас. Камера, вернее, нечто среднее между подвалом, канализационным коллектором и нашим КПЗ, была небольшой. Малюсенькое окошечко под сводчатым потолком, двухъярусные нары вдоль стен. У входа в камеру висел маленький светильничек, свет от которого позволял различить только силуэты сидельцев. Но бодрости у местных от такой обстановки не убавилось. Пока я оглядывался по сторонам, один из них соскочил с нар и развязной походкой подошёл ко мне.

–О, свежее мяско подогнали! А то я уже скучать начал. Ты кто? Обзовись!

Ага, мне сейчас только разборок и «прописки» не хватает. Я медленно поднял руку и выпустил когти. Мужик хотел было отпрянуть, но я подцепил его когтем под челюсть и развернул, чтобы и остальным было видно. Мужик стоял на цыпочках, вытянувшись в струнку, но всё равно кровь из проколотой челюсти побежала по шее. Я постарался придать голосу строгость.

–У меня сегодня плохое настроение и много дел. И мне некогда устраивать разборки с придурками. Если кто-нибудь вякнет хоть слово или просто откроет глаза, то… утро он уже не увидит.

Я поднёс вторую руку к глазам мужика и тот задёргался, но когти у горла не пускали. Кровь потекла ещё сильнее. Решив, что впечатление произведено правильное, я оттолкнул его вглубь камеры.