– Такое чувство, что прошли годы, а не один проклятый месяц, – продолжает говорить он, когда девушка уходит. – И за это время я успел обвинить всех в своем несчастье, поверь мне! Но знаешь, никто не виноват, кроме меня.
– Вань…
– Нет! Я с самого начала должен был показать характер и заткнуть Марка. Еще с тех самых пор, когда мы с Сашей только начали жить вместе. Все началось именно тогда. Шутки, насмешки. Все это плавно перетекло в глобальную ложь, масштабные планы. Я должен был заткнуть ему рот, но я, как щенок, только лаял, а не кусал. Просто я не думал, что он так далеко зайдет. Он ведь мой брат.
Его слова как будто возвращают меня в Барселону. Я вижу перед собой Марка – уверенного в себе мужчину с красивой улыбкой, но развратными мыслями. Вижу счастливую Сашу, позирующую возле Вуди Вудпекера и совершенно не подозревающую о печальном финале этих злосчастных каникул.
– Саша ушла?
– Собрала все вещи. Представляешь, даже новогодний венок забрала! Он висел на нашей двери круглый год, потому что ей нравятся зимние праздники. Теперь в квартире нет ничего, что бы напоминало о ней. Как будто ее и не было вовсе. – Ваня выпивает полстакана воды и отводит глаза в сторону. – Она даже номер телефона поменяла.
– А ты не пробовал встретиться с ней?
– Спрашиваешь, – усмехается он, как будто давно свыкшись со своим плачевным положением, – в ее галерее был раз пятьдесят, но Саша там не появлялась. Во всяком случае, так мне говорит администратор. Как сквозь землю провалилась. В тот вечер она послала меня на все четыре стороны. Сказала, что Марк нам не даст спокойно жить, что все это будет длиться вечно, и ушла. Пока я торчал в больнице, она улетела. Вот такой печальный конец.
Он допивает воду и ставит на стол пустой стакан.
– Мне очень жаль, – только и говорю я, не осмеливаясь поднять на мужчину глаза. Я чувствую свою вину в случившемся. – Знай я, что все может обернуться вот так, то ни за что бы не согласилась на эту поездку.
– Почему ты винишь себя, Лер? – спрашивает он спокойным голосом. – И в чем? Я не понимаю.
Нервно размешиваю черной трубочкой воздушную пенку в высоком стакане и больно кусаю губы.
– Саша доверяла мне. Больше, чем следовало. Я… Я все время поддакивала ей, когда она говорила о Марке, – на этом имени, я начинаю заикаться. Прочищаю горло и делаю резкий глоток горячего напитка. Горлу становится больно, а язык щиплет. – Я предала ее.
Ваня наклоняет лицо, пытаясь заглянуть мне в глаза. Встретившись со мной взглядом, он по-доброму улыбается, и почему-то от этой грустной улыбки мне становится спокойнее.
– То, что было между вами с Марком – ваше личное дело. К нам с Сашей оно никак не относится. И я не думаю, что Саша восприняла это настолько близко к сердцу, как ты думаешь.
– Она ни разу не позвонила мне.
– А что она скажет тебе? Думаю, ей стыдно за то, что Марк так гнусно поведал всем о тебе… то есть о вас… Марк поступил… Я даже слова подобрать не могу, – скрипит он зубами. – Я вообще не знаю, какая муха его укусила. До сих пор не понимаю. В тот вечер он был не он.
Интересно, а малыш будет похож на Марка? Будут ли у него такие же черные как ночь волосы и пронзительные темные глаза? Будет ли на его щечке такая же ямочка, которую я целовала?
– Не вини себя, – говорит Ваня, отгоняя мои мысли, – это жизнь. Думаю, скоро Саша позвонит тебе. Как я сегодня.
– Такое чувство, что ты смирился со всем.
– Нет, на самом деле – нет. Саша – любовь всей моей жизни, и я готов умереть, лишь бы она вернулась. Если она все еще любит меня, думаю, шанс есть.
Я слабо улыбаюсь, а Ваня внимательно смотрит на меня.
– Я все хотел… спросить. Это не мое дело. Нет, – резко отмахивается он и машет официантке. – Еще воду.
– Что ты хотел спросить?
Наверное, хочет знать, чем я руководствовалась, когда ложилась с его сумасшедшим братом в постель.
– То, что Марк говорил тогда… Насчет твоего мужа… Он действительно погиб?
– Да. – Я долго смотрю на Ваню, заметно сжавшего челюсти, и понимаю, что впервые за два года я так спокойно воспринимаю эту тему. Однако же какое-то странное чувство шевелится во мне, словно запуганный жук, беспомощно пытающийся найти выход. Что-то не так. – Разбился в автомобильной аварии. Не я его убила, если ты об этом.
– Нет, что ты, я… Просто… Ты сама говорила об этом Марку? – спрашивает он несколько озадаченным тоном. – Ты делилась с ним своим горем?
Горе.
Нет, я никогда не чувствовала ничего подобного. И пускай я буду самым бессердечным человеком на свете, но мне было абсолютно все равно, что случилось с Максимом. Страшно звучит, но, узнав о его смерти я даже выдохнула с облегчением.
– С Марком мы просто спали вместе. – Верчу в руках стакан с латте, замечаю, как некогда воздушная пенка заметно осела. – Я ничего не рассказывала о себе. Как и он. Наверное, нам некогда было разговаривать, – с отвращением усмехаюсь я.
– Тогда откуда же он узнал об этом? – задумчиво спрашивает Ваня, нахмурив брови.