Неправильные дети

Их нет так долго лишь потому, что им, вероятно, поручили крайне опасное задание, например охранять молодую принцессу Вильгельмину от подлого злодея. Я ни разу не слышала, чтобы наши соседи шептались о чём-то подобном, но это характерная особенность шпионажа: всё держится в строжайшем секрете. Шпионы храбрые и незаметные. Чтобы защитить других, они готовы браться за такие задания, на которые никто другой не отважится.

6

Воспитанники «Малютки-тюльпана» часто обсуждали, что может находиться за сумрачным коридором, ведущим в Запретную зону. Наверняка им было известно только то, что покои директрисы расположены там, где ещё не бывал никто из сирот: глубоко в недрах приюта. У Милу имелись разные версии, начиная с темницы, забитой стеклянными банками, в которых плавают заспиртованные грызуны, до фабрики, где шкурки крыс превращаются в остроносые туфли, которые позже мышиной кровью окрашивают в багряный цвет.

До нынешнего дня ни у кого никогда не хватало ни глупости, ни смелости, чтобы переступить красную черту и узнать, что скрывается за ней.

Единственным, что успокаивало Милу, благодаря чему её сердце ещё не выпрыгнуло из груди, оказалась её интуиция. В табачном дыму, который клубился на протяжении всего длинного тёмного коридора, тонкий бесплотный палец продолжал манить её вперёд. На цыпочках, держась за стену одной рукой, чтобы не упасть, а в другой продолжая сжимать тряпичную кошку, Милу шла по направлению к тонкой полоске света в дальнем конце.

Она кралась, пока наконец не добралась до тусклой масляной лампы, стоящей на полу. Свет выхватил из темноты винтовую деревянную лестницу, уходившую вниз и терявшуюся в чёрном провале. Девочка вздрогнула, когда первая ступенька скрипнула под её весом. Дыхание сбилось, когда застонала вторая, но Милу знала, что назад пути нет.

Винтовая лестница спускалась всё ниже, ведя её в кромешную неизвестность, и в итоге она очутилась в новом коридоре. И замерла на пороге. В крайнем изумлении.

Этот коридор был такой же длинный, как и прочие в приюте, но в два раза шире. Стены оказались оклеены сине-белыми обоями с цветочным рисунком – и никакой отслаивающейся краски. Вдоль одной стены высилась пара больших книжных шкафов, забитых разной утварью, и комод, на котором красовалась изящная масляная лампа и ваза. На противоположной стене имелись три двери, контур последней обрисовывался ярким светом. Рядом с лестницей располагалась вешалка, терявшаяся под многочисленными меховыми пальто. В воздухе, тёплом и приятном, витал запах горящего угля.

Ни заспиртованных грызунов. Ни стеклянных банок. Ни темницы.

По мере того как тепло проникало в её замёрзшие конечности, внутри Милу разгоралась ярость. Значит, директриса позволяла им дрожать и страдать от холода наверху, а сама жила в роскоши буквально у них под ногами?

Из-за стен и из подпола слышался предательский топот лапок грызунов: звук, который был способен повергнуть Гассбик в ужас. Похоже, не только она обосновалась в тёплом и уютном кабинете. Милу злорадно улыбнулась. Наверняка собственная непомерная жадность Гассбик провоцировала её же фобию, создав в личных покоях директрисы столь привлекательные условия для существ, которых она так сильно боялась.

Но этого оказалось недостаточно, чтобы усмирить злость Милу, и она сглотнула застрявший в горле гневный комок. Тепло словно окутывало её плечи и лодыжки и манило к дальней двери. Подкравшись к ней, Милу прижалась ухом к деревянной поверхности.

– Вы много просите, хозяйка, – вещал Ротман (Милу услышала, как он шумно выдохнул дым). – Вы требуете денег, а ещё хотите, чтобы я помог вам избавиться от засилья грызунов. Мы так недоговаривались.

– Крысы расплодились по всему дому, – лепетала Гассбик, её голос дрогнул от едва сдерживаемой паники. – Я не… выношу гадких тварей. Я в курсе, что на кораблях часто сталкиваются с подобной проблемой. У вас должно быть средство получше, чем мышеловки, от которых толку нет. К тому же я считаю, это справедливая цена с учётом того, что вы в итоге получите пятерых способных работников. Знай я, что вы пожелаете забрать всех, сказала бы вам раньше. Я прошу вас лишь об одолжении, в знак начала нашего сотрудничества.

Что? Какое сотрудничество? Милу крепко сжала тряпичную кошку.

– Не говоря уже о том, что вы навлечёте на себя подозрения, если будете набирать учеников каждый год, – продолжала Гассбик. – А вдруг органы опеки захотят провести расследование и прознают, что все эти дети… исчезли. Я просто хозяйка детского приюта в Амстердаме, которая может и готова отвести все подозрения от вас, господин Ротман.

– Неужели? И каким образом?