Неправильный Дойл

И она пошла, отводя взгляд, чтобы не встретиться глазами с Дойлом. А Дойл смотрел ей вслед. Она всегда была дрянью, горько подумал он, испорченной во всех отношениях, словно красивый дом, фундамент которого съеден термитами. Скатертью дорога!

– Теперь перейдем к делу, – кивнул О'Мара. – Вы знаете, кто я, мистер Дойл?

– Конечно, – ответил Дойл. Он не смог удержаться. – Вы королева отопления и кондиционирования воздуха.

Лицо О'Мары покрылось пятнами, и Дойл понял: ему, похоже, сейчас не поздоровится. Но в ту же секунду Мина запрокинула голову и громко засмеялась, хотя шутка того не стоила.

– Это забавно! – сказала она. – Дойл, ты чертов комедиант!

Она не могла остановиться, и в конце концов у нее от смеха на глазах выступили слезы.

О'Мара смотрел, как она смеется, его скулы расслабились, и напряжение тотчас же спало. Он сунул руки в карманы.

– Ладно, дочка, – сказал он, – это было не настолько смешно.

Мина перестала смеяться и вытерла слезы. Потом она встала на колени и схватила Дойла за волосы. Он почувствовал ее холодные пальцы на коже и ответный толчок между своих ног. Казалось, она что-то обдумывает. Неожиданно она дернула его за волосы и заглянула ему прямо в глаза.

17

Окно ванной комнаты было приоткрыто. Темнота и прохладный ночной воздух осторожно просачивались через щель и касались конечностей Дойла, когда они показывались из теплой воды. Зеркало запотело, капельки влаги стекали по сцене из комедии дель арте, напечатанной на глянцевых обоях. Там был Пьеро, предлагающий Коломбине украденную розу; Скапино, роющийся в чужих карманах, и Доктор Эразмус в своем пенсне и высокой профессорской шляпе. Дойл тщательно осмотрел грубые отметины от уколов, усеивающие вены по внутренней стороне обеих рук до локтей. Как долго он здесь пробыл, лежа в темноте в той комнатке, спрятанной за десятками тысяч ящиков с «Синей колой», накачанный наркотиками, в компании призрачных насекомых? Несколько дней, неделю? Додумалась ли Мегги известить полицию?

Потом дверь ванной отворилась, Дойл скользнул в воду и прикрылся полотенцем. Это оказалась Мина. На ней было белое шелковое кимоно с голубыми цветами и никакого нижнего белья. Ее соски темными кружками просвечивали сквозь тонкую ткань. Она подошла и села на край ванны.

– Какие мы скромные, – сказала она низким голосом, протянула руку под полотенце и взяла его в руку.

– Скажи мне кое-что, – сказал Дойл, хватая ртом воздух, – как часто ты спасаешь тех, кого похищает твой отец и…

– Давай сейчас помолчим, – Мина прижала палец к его губам, – а то я начну думать о другом.

Она наклонилась и поцеловала его, и каким-то образом рука Дойла добралась до ее груди. Потом кимоно оказалось на полу, а она на нем, двигаясь в теплой воде.

После того как все закончилось, вода начала остывать, и кожа на пальцах ног Дойла сморщились, как чернослив. Мина лежала на нем во влажной, приятной тишине. Она потянулась и пальцами ног повернула кран с горячей водой. Звук воды, льющейся из крана в закрытой комнате, отозвался громким эхом, словно рев водопада.

– Ответ – «никогда», – сказала она.

– А? – Дойл на секунду растерялся.

– Я не сплю с каждым беднягой, которого похищает мой отец. На самом деле только с тобой.

– Почему? – спросил Дойл.

– Что ты хочешь услышать? – спросила Мина. – Что ты похож на Митчума? Что Брекен сказала, что ты чемпион в постели? Что ты напоминаешь мне брошенную собаку? Брошенные собаки – это мое слабое место, знаешь ли.

– Гав!

Она вдруг поднялась из воды и вылезла из ванны. Дойл смотрел, как по ее телу стекает вода. Потом она завернулась в полотенце, толстое, как ковер с ворсом, и вышла из комнаты.

Дойл еще несколько минут полежал, потом вылез, вытерся, вышел в спальню и забрался в большую кровать, покрытую белым пуховым одеялом, под которым в темноте лежала Мина. Комната была большой и просторной, с высокими потолками и окнами без штор, которые выходили на темный лес и задумчивое круглое пятно луны. В другом конце комнаты чучела животных, поблескивая жесткими стеклянными глазками, с подушек мягкого кресла наблюдали, как Дойл и Мина снова трахаются. Во второй раз он потратил почти все оставшиеся силы. Дойл чувствовал себя сбитым с толку, больным и едва сумел довести дело до конца.

– Ты не любишь меня, – сказала Мина, когда все закончилось.

– Ты смешная, – сказал Дойл. – Но спасибо, что спасла мою задницу.

– Еще не спасла, – сказала Мина. – Твоя судьба не определена. Па сказал, что подумает об этом утром. Нам придется подождать.

Несколько минут Дойл молчал. Он был на Пороге Смерти, и тюремщики просто бросили в его клетку проститутку. Никакой благотворительности – ситуация напоминала Покахонтас и Джона Смита. На потолке двигались тени. Лучше думать о чем-нибудь другом.

– Твой отец занимается контрабандой фреона, я прав? – наконец сказал он.

Мина колебалась.

– Откуда ты знаешь?

– Птичка на хвосте принесла, – сказал Дойл. – Теперь я признаю, что «Пиратский остров» мог бы стать отличным местом для выгрузки какой-нибудь серьезной контрабанды, – но ведь есть же другие места. Вопрос вот в чем – почему я?