Неправильный Дойл

Дойл кивнул, соглашаясь, и они оба прошли обратно в VIP-VIP-ложу Грека. Первый раунд еще не закончился. Зрители толкались возле окна. Индоника и девицы Дойла прыгали на своих «трахни-меня» каблуках, пронзительными воплями подбадривая громадное изображение Флеминга на гигантском телеэкране. Было видно, как на его лбу появились крупные капли пота. С первого взгляда борьба казалась равной: боксеры танцевали друг вокруг друга, делая элегантные выпады в пустоту. Но темная плоть Флеминга быстро стала влажной, а Эспозито оставался спокойным и сухим, как пудра.

Грек упал в свое глубокое кресло и застыл, прижав пальцы к подбородку. Женщины кричали до хрипоты. Дойл прошел и занял свое прежнее место на диване как раз в тот момент, когда прозвучал гонг и раунд кончился.

– В следующем раунде смотри, как бы Эспозито не добил его, – сказал Дойл Греку.

Грек покачал головой.

– Это победа по очкам, друг мой. Эспозито, конечно, но по очкам. И я бы сказал, что она требует времени.

– В следующем раунде, – ухмыльнулся Дойл. – Нокаут. Хочешь поднять ставку до тысячи?

Грек провел желтым от никотина пальцем по влажной нижней губе.

– Идет, – сказал он. Потом посмотрел через плечо на Дойла, который стоял, облокотившись на стойку. – Ты еще здесь? – крикнул он угрожающе.

Дойл подошел и сел на подлокотник дивана.

– Так получилось, что я друг Дойла, – сказал он. Грек поднял бровь.

Дойл кивнул.

– Он проделал длинный путь, чтобы оказать мне добрую услугу.

Казалось, Грек расслабился.

– Тогда ты здесь желанный гость. – Он протянул руку, и Дойл пожал ее. Потом прозвучал гонг, возвещая о втором раунде, Эспозито стремительно выскочил из своего угла с видом человека, намеренного положить конец вредной привычке. Флеминг шатался под его напором и, под мощный рев со всех сторон, был брошен на канаты. Затем он упал на одно колено, сбитый классическим сочетанием левого хука и апперкота. Эспозито отскочил, с трудом дыша. Флеминг встал на счет «три», но раунд завершился, а под левым глазом Флеминга внезапно появилась бордовая шишка величиной с яйцо.

– Он ранен! – почти в истерике вопила Индоника.

– Они должны остановить бой! – кричала какая-то другая женщина, стуча кулаком по толстому стеклу. – Остановите бой! Остановите бой!

Грек улыбнулся.

– Они думают, это по-настоящему, – устало сказал он.

Тут же на ринг вышел рефери и объявил технический нокаут. Он взял руку Эспозито, поднял в воздух, и по толпе прокатился нестройный гул.

Грек с досадой махнул рукой.

– Технический нокаут. Что нам с этим делать? Дойл поднялся с дивана.

– Не чистая победа и не по очкам, – сказал он, – но я правильно угадал раунд. Что скажешь, если мы поделим разницу?

Греку вроде бы понравилось это предложение. Он достал откуда-то пачку купюр, выудил четыре банкноты по тысяче долларов и молча отдал Дойлу. Народ потянулся к двери, из VIP-ложи уже слышались громкие звуки хип-хопа.

– Ты нашел своего Дойла, – Индоника шутливо хлопнула Дойла по руке, – теперь пойдем потанцуем?

– Я бы с удовольствием, – ответил Дойл с сожалением в голосе. – В следующий раз.

Индоника метнула в него чувственный прощальный взгляд, который почти заставил его покраснеть, повернулась, вильнув бедром, и испарилась.

Через минуту VIP-VIP-ложа Грека опустела, в ней остались лишь сам Грек и оба Дойла.

– Друг мой, полагаю, ты уезжаешь, – печально сказал Дойлу Грек.

Дойл положил тысячедолларовые купюры в карман своей гуайяберы.

– Не говори чепухи, Ставрос, – сказал он, не глядя Греку в глаза.

– Значит, ты придешь завтра на яхту, – просиял Грек. – У нас будет вечеринка без повода.

– Не завтра, – сказал Дойл. – Я вас оставлю на секунду. – Он повернулся и проследовал за женщинами в другую комнату, оставив Дойла и Грека вдвоем.

Грек печально опустился в кресло. Он вдруг как-то обмяк и стал похож на обычного старика в мешковатой одежде. Он грустно посмотрел на Дойла.

– Ты собираешься забрать моего друга, – сказал он. – Мне следует убить тебя за это.

– Я всего лишь беру его взаймы на полчаса, – поднял руки Дойл.

Казалось, Грек этого не слышит.

– У меня есть женщины, – говорил он, – столько, сколько захочу. Нужно только показать немного денег, и бац – вот они, с плохими духами, в дешевых платьях, и демонстрируют разве что не гениталии. А вот друзья, с этим сложнее.

– Это точно, – согласился Дойл.

Грек вытащил нитку черных четок из кармана штанов и бессознательным жестом обвил их вокруг пальцев, показывая свою вторую натуру.

– Я с Кипра, – сказал он. – Из города Фамагуста. Много лет назад Кипр воевал с турками. Конечно, на Кипре все время воюют с турками, но в той войне между греческой и турецкой армиями стояла очень древняя, очень почитаемая церковь, и обе армии воевали за нее. Мой младший брат был патриотом, очень смелым, очень глупым. Он забрался на верхушку церкви и водрузил на ней греческий флаг, а потом, – он грустно покачал головой, – турки подстрелили его. Я видел, как это случилось. Он упал, как камень, и его голова раскололась о землю. Дойл… он напоминает мне моего брата. Я думаю, может быть, если…