Неправильный Дойл

Зернохранилище с холодным цементным полом превратилось в нечто напоминающее высокотехнологичный командный пункт: полупрозрачные телефонные кабели змеями вползали в едва различимые углубления в стене, на низких потолочных балках зеленоватым светом горели новенькие лампы. К старой классной доске были пришпилены подробные карты Генштаба с округом Вассатиг, утыканные булавками. На длинном, покрытом пластиком столе стоял факс, два телефона, пачки бумаги, большие тома федеральных законов с красными корешками. За другим столом перед портативными компьютерами друг напротив друга сидели агент Детвейлер и агент Кин из Службы рыбного и охотничьего хозяйства. Они напоминали состарившуюся супружескую пару за ужином. Пиджак агента Детвейлер висел на крючке, вбитом в старую доску. Перламутровая рукоятка пистолета 38-го калибра отливала зеленым, словно блестящая ленточная змея.

Она холодно кивнула, когда Дойл, нагнувшись, вошел в низкий дверной проем. Агент Кин оторвал взгляд от компьютера, его длинное, смертельно бледное лицо выглядело еще печальнее, чем раньше.

– По крайней мере, на этот раз вы не в пижаме, – сказал он.

Дойл не обратил на эту реплику никакого внимания.

– Симпатичный у вас тут офис, – сказал он. – Вам нравятся сараи?

– Офис у нас в федеральной штаб-квартире в Вашингтоне, – сказала агент Детвейлер, слегка обидевшись. – А это наш ВЦО.

– Временный центр операций, – пояснил агент Кин. – Удобное месторасположение, тактичная хозяйка и аренда дешевая. Нам выделили некоторую сумму на расходы в этом деле, но не очень большую, знаете ли.

– Служба рыбного и охотничьего хозяйства всегда получает короткую спичку, – сказала агент Детвейлер с внезапной горячностью. – Мы не такие богатые, как эти пижоны из Управления![120]

За этим заявлением последовало растерянное молчание. Агент Кин прокашлялся.

– Извините, противостояние отделов не очень приятная штука, – сказал он.

Потом наступила долгая пауза, во время которой агенты Кин и Детвейлер обменялись многозначительными взглядами.

– Мы не можем вам многого сказать, – сказала агент Детвейлер.

– Мы вам многого и не скажем, – сказал агент Кин.

– Но вот что мы вам скажем… – Агент Детвейлер посмотрела на экран компьютера. – В деле номер 17447 QJD-o, касающемся виргинского опоссума-альбиноса с полуострова Делмарва, разрезанного на две части субъектом или субъектами, пока неизвестными, с помещенным внутрь иглобрюхом…

– …появились новые факты, позволяющие расширить список подозреваемых, – закончил агент Кин.

Дойл переводил взгляд с одного на другого.

– Вам обоим стоит больше времени проводить с другими людьми, – сказал он. – Вы заканчиваете предложения друг за друга. Бросьте это, ребята, этот дол-баный опоссум уже сдох.

Агент Детвейлер покраснела, как свекла, секунду боролась с собой, но промолчала.

Агент Кин печально воззрился на Дойла.

– Мы уже научились игнорировать ваше грубое чувство юмора, – сказал он. – Но хотим снова подчеркнуть, такая лексика здесь не приветствуется.

– Из-за вас я теряю время, – нетерпеливо сказал Дойл.

– Ну хорошо, – сказал агент Кин. – Мы проверили материал, якобы связанный с опоссумом…

– В смысле, записку с угрозой, – встрял Дойл.

– …и подвергли его тщательному анализу.

– Судебная экспертиза показала, что эта записка действительно была прикреплена к левому боку животного через некоторое время после расчленения, – сказала агент Детвейлер.

– Мы также сняли три образца отчетливых отпечатков, – сказал агент Кин, – которые пропустили через компьютер ФБР в Вашингтоне. Все отпечатки есть в базе данных, потому что все эти люди уже были под арестом.

– Ваши там тоже присутствуют, – сказала агент Детвейлер.

– Подростковые дела, – сказал Дойл.

– И вашего партнера, мисс Мегги Пич, – сказал агент Кин.

Это оказалось неприятным сюрпризом.

– Мегги? – спросил Дойл. – У нее что, были проблемы с законом?

– Эта информация конфиденциальна, – неловко сообщил агент Кин. – Защищена законом о праве на личную жизнь.

– Очевидно, не от вас, – сказал Дойл.

– Есть еще третья группа отпечатков, о которой мы хотим с вами поговорить, – сказала агент Детвейлер. Она отодвинула свой стул и развалилась на нем прямо напротив Дойла, как это делали полицейские в виденных ею фильмах. Ее толстые, мускулистые бедра натянули серую фланелевую ткань брюк. Агент Кин подошел и встал сзади, с глупой ухмылкой на лице. Они готовились к грубой имитации сцены с хорошим и плохим полицейским. Дойла охватила frisson d'ejа vu,[121] будто он вернулся в далекую молодость, полную мелкого воровства и пьянства.

– Человек, установленный по третьей группе отпечатков, имеет более значительное досье, чем ваше… – сказала агент Детвейлер.

Она вдруг замолчала, словно Дойл должен был заполнить тишину своим признанием.

Дойл подождал. Потом спросил:

– Ну и кто же это?

– Вы не знаете? – сказал Кин, нагибая голову в манере Германа Монстра.[122]

– Нет.

– Если вы не знаете, мы не можем вам сказать, – сказала агент Детвейлер.

– Понятное дело, – злобно сказал Дойл.