Неправильный инквизитор, ведьма и сын старосты (СИ)

Вот только, по моему настоянию, деньги мы теперь делить начали. Я свое при себе держала, чтобы если он и проиграет где, то только свое. Чтобы мое будущее от этого больше не зависело. Той голодной зимы мне до конца дней хватит… Сама копила на дом в вольных степях.

Знаю, что и у Гуса своя заначка была. Где-то он договорится на большую сумму, чем скажет мне, где-то небольшую подработку возьмет, а то и большую. Но это его дело, он и правда всегда большую часть работы вытягивал, не жаловался, не пытался разобрать, кто больше сделал. Он воин и маг, каких поискать еще.

Когда мы расстались, у меня чуть больше шестидесяти золотых осталось. Ничего, можно прожить. У него, думаю, сотни полторы…

Потому, что я не могу, как он.

Ботинки у Гуса, вон, прохудились, между прочим, пальцы торчат. А скоро зима. Мог бы и новые купить. И куртку потеплее, а то истрепалась вся… Но он все отмахивался, говорил, что ему и так сойдет, все нормально, он маг, его внутренний огонь греет. Скоро совсем на оборванца похож будет.

А у меня ботинки новые, хорошие. И плащ хороший был, да в деревне остался…

Не могу я… как только он про деньги разговоры снова заводит, меня прямо передергивает. Прямо вскипает все. Столько накопилось.

Гус сидит у огня, на меня смотрит. Глаза у него… и тоска в глазах.

Три года назад в глазах огонь горел, полыхал так, что не устоять.

Ровно три года… без месяца… без трех недель. Скоро уже. И ровно год, без этого самого месяца, как деньги наши проиграл.

И как подумаю… только где подступиться – не знаю.

- У меня завтрак готов, Эль, - тихо сказал он. – Садись. Не смотри на меня так.

Попытался улыбнуться, но только не вышло.

Глава 9, в которой интересные вещи обсуждают

Марийке дорога давалась тяжелее всех. Она, конечно, девочка не изнеженная, но к таким переходам не привыкла. Ногу стерла в кровь. Я утром наблюдала, как Гус ей своей заживляющей мазью пятку мазал и помогал перевязать. Она краснеть пыталась, но Гус умел делать это настолько легко и естественно, что отказаться даже порывов не возникало.

Удивительно, но рядом с Марийкой Гус становился почти прежним. Не строил из себя героя, помогал во всем внимательно, улыбался ей так легко и…

Какого шушака он ей так улыбался? У меня сердце не на месте.

Не то, чтобы я еще на что-то надеялась, наши с Гусом пути разошлись…

Но Марийка красивая. Маленькая, худенькая, только не на деревенскую девку, а на благородную госпожу похожа. Изящная, легкая, все движения плавные, и даже кашу из котелка ест, словно не в лесу на пеньке сидит, а у местного князя на торжественном приеме. Вот откуда это у нее? От отца тоже? Я слышала, Стефан, вроде не местный, с юга… Так, может, там и благородной крови хватило?

Глаза у нее огромные, черные, глубокие, словно омуты. И коса в руку толщиной.

И вот уж наверняка все это изящество Гусу по душе должно быть, ему всегда такие нравились. Нет, при мне он никогда… но я все равно знаю. Если б в Орден не подался, был бы Гус сейчас герцогом Палагоссы, самым богатым и влиятельным человеком, после Таламанского короля. Был бы не Гус, а Августо Герреро… Отец его год назад умер, младший брат Себастьяно все в свои руки взял…

Год… чуть меньше года, в конце осени. Но Гус когда узнал – только плечами безразлично пожал, у него с отцом никогда теплых отношений не было, а уж с братом и того меньше. И власть – совсем не то, что его волновало, он сам отказался. Выбрал магию.

Маг не может владеть землей. Орденские говорили: сила – дар Пресветлого Отца или проклятие Темного. Особый знак. И либо ты даешь клятву служить Ордену, отказываешься от мирских богатств, от всех благ, и вся жизнь твоя отныне лишь служение Свету… Ибо только так можно силу подчинить и не войти во искушение. Либо отказываешься от силы. Некоторые отказывались, запечатывали… правда, говорят, добра это мало кому приносило. Но был бы герцогом все равно, жил бы сыто и спокойно.

И прекрасные благородные девицы хороводы бы вокруг него водили – выбирай не хочу! А он по лесам шляется…

Я рядом с Марийкой коровой себя чувствую, уж на что никогда толстой и неуклюжей никогда не была, но чтобы так… Как есть – костлявой и угловатой рыжей коровой.

Она даже хромает – и то изящно.

Губки алые поджимает, старается, Гус ей руку подставляет, опереться, и она так легонько…

Глаза б мои не видели.

- Ей домой надо! – ворчливо говорит Коен, когда Марийка спотыкается в очередной раз. – Зачем было сюда тащить?

- Мой отец в беде. И я имею право идти. – Марийка себя тоже в обиду не даст. Только на первый взгляд тихая и скромная, а скажет – как отрежет.

- Что ты можешь сделать? Только под ногами путаешься. Без тебя мы бы далеко смогли уйти, не тащиться тут…

- Это тебе здесь делать нечего! – Марийка на него сурово глянула. – Тебя помогать никто не звал.

Коен обиженно надулся.

- Мой отец заварил эту кашу, так что мне исправлять. Даже если пользы от меня немного будет, я не маг, понимаю, то и все равно отворачиваться больше не могу.