Неправильный папа (СИ)

Только легче от этого не стало. Навалилась тяжелая, беспросветная пустота. Боль притупилась, словно что-то внутри перегорело. Я днями сидела в комнате, глядя перед собой. Не хотелось ничего — только сидеть, провожая уходящее время. И уж точно не думать о том, что делать с ребенком, еще до рождения оставшимся без отца.

И однажды в комнату зашла мама. Посмотрела на мои растрепанные, нечесаные волосы. На кровать, которую я так и не удосужилась заправить — просто потому, что не было сил. И заговорила. Она говорила долго, пряча взгляд. О том, что я еще очень молода и у меня вся жизнь впереди. О том, что я ничего не могу дать ребенку. О том, как это трудно — поднимать ребенка одной.

Долго. Как будто не могла произнести то самое, страшное слово.

— Хорошо, мама, я сделаю аборт.

У меня не было сил больше это слушать. У меня вообще не было сил.

Это было именно то, что она хотела услышать, и я это прекрасно понимала. Но в тот момент мне было все равно. Мама вышла из комнаты, а моя пустота стала еще чернее и тяжелее.

А утром я проснулась в слезах. Мне снилась девочка — маленькая золотоволосая девочка, и врачи в масках и белых халатах, которые вырывали её из моих рук.

— Мама, мамочка, не отдавай меня им! — рыдала малышка.

Я подскочила на кровати, прижимая к груди одеяло так, как только что, во сне, прижимала младенца. По спине бежал ледяной пот. Меня трясло словно в лихорадке. Заплаканное личико девочки стояло перед глазами, и оно было реальней любой реальности.

Я прижала руки к животу, погладила мягко, с какой-то болезненной нежностью. Не волнуйся, милая. Я не дам тебя в обиду.

Я не сделаю аборт. Я рожу этого ребёнка — моего ребёнка. Моего и ничьего больше.

И тогда впервые за последнее время я почувствовала себя сильной.

Глава 3

— Мам, ты меня слышишь? Ты сегодня какая-то невнимательная, — говорит мне Алиска.

Я выныриваю из воспоминаний как из глубокого омута. Дочка бегает по квартире, собираясь к бабушке.

— Да, милая. Прости, задумалась. Что ты говорила?

— Я говорила, что Тедди не помещается в сумку! — в голосе слышны капризные нотки.

Тедди — это заяц. Мягкая игрушка, которую Алиска всюду таскает за собой. Несчастный заяц пережил многое, был не однажды постиран и зашит, но избавиться от него не представлялось возможным: любимая игрушка, без которой Алиска не засыпала.

— Значит, наверное, не нужно засовывать его в сумку? Понесёшь в руках. — осторожно говорю я.

Алиска топает ножкой:

— Нет, нет, не понесу! Все увидят, что я с игрушкой, как маленькая. А я не маленькая, ясно?

Её губы задрожали, и я понимала, что она вот-вот расплачется. Капризы на пустом месте… И как же это некстати!

Я сдержала готовящееся вырваться наружу раздражение. Она тут ни при чём, и эта внезапная злость — вовсе не её вина. Дети очень хорошо чувствуют эмоциональный фон, так что её поведение — это всего лишь реакция на то, что сейчас происходит со мной.

Она чувствует, что что-то не так. Чувствует, но не понимает. И реагирует как может.

— Мы положим Тедди в пакет, — говорю я. — Помнишь, тот, красивый, из-под подарков? А чтобы никто не догадался, его понесу я. Годится?

Алиска задумалась, и я поспешно добавила:

— Даже если кто-то увидит, что в пакете заяц — подумает, мы идём на день рождения и несём его кому-то в подарок.

Я притянула её к себе и обняла, чмокнула в макушку. Алиска, самый родной мой и самый любимый человечек! Как же я тебя люблю!

— Тогда я надену новое платье!

— Но… оно ведь не для улицы. — возражаю я.

— Ну и что? Ты ведь сама сказала, что все подумают, что мы идём на день рождения. А на день рождения все ходят в красивых платьях.

«Хитрюга», — улыбаюсь про себя я.

— Хорошо. Но как только придёшь к бабушке — ты его сразу снимешь. Ты ведь не хочешь его испачкать?

— Не хочу, — соглашается Алиска и убегает наряжаться.

Я смотрю на часы. Мне бы тоже не мешало нарядиться: сделать причёску, макияж и всё такое. У меня ведь сегодня первое свидание.

Я понимаю, что у меня и на сборы совершенно нет сил, так что слегка припудриваюсь, подкрашиваю ресницы и забираю волосы наверх тремя шпильками, оставляя свободными концы — сойдёт за высокую причёску. Платье для свидания я давно уже выбрала. Это было нетрудно: не так уж и велик у меня выбор. Да, я неплохо зарабатываю в нашем рекламном агентстве в последние месяцы.

Но всякий, кто растил ребёнка в одиночку, знает: на это уходят все деньги и ещё немножечко не хватает — всегда.

— Ох, какая красавица! — улыбается мама, встречая нас на пороге.

Она обожает внучку. С того самого дня, когда впервые ее увидела. Любит той сумасшедшей любовью, на которую способны только бабушки. Вспоминает ли она о том дне, когда уговаривала меня сделать аборт?

Не знаю. Мы никогда это не обсуждаем.

— А твоей маме пора идти, — говорит она мне и заговорщически подмигивает.

Ну конечно. Свидание. Кажется, все уверены в том, что мне срочно нужно замуж. Только вот уверена ли в этом я?

***