Неправильный рейд (СИ)

Теперь каждое чахлое растение на подоконниках клиники пробуждало во мне вселенскую жалость и умиление. Я выпросила у завхоза лопатку (ему потребовалось около недели на урегулирование этой просьбы у самой Шахраз) и самозабвенно вскапывала дерн фикуса, превратившегося в скромное дерево в кадке. Должно быть, из-за такого внимательного ухода он и рос как на дрожжах.

Потом я поняла, почему дворник отдавал мне лопату, размером напоминавшую детскую игрушку, с таким недоверием. Пессимизм, страдания и отчаяние нахлынули на меня со страшной силой. Мой день начинался с рыданий, вызванных сном, в котором на моих руках умирал бездомный котенок, и заканчивался рассказами Симки о неразделенной любви. Впрочем, меня до сих пор не интересовало, ради кого из нашей группы она прихорашивается. Мною владели страдания в чистом виде, и было все равно из-за чего рыдать. Пусть даже история Симки повторялась из вечера в вечер, я рыдала с каждым разом только сильнее.

Организм всячески пытался найти баланс чувств и мыслей, нарушенный приемом больничных препаратов. В отличие от меня, других не «снимали» со всех лекарств одним махом. Симка продолжала принимать какие-то легкие успокоительные. Она говорила, что без таблеток начинает видеть над головами людей зеленые ромбики.

В какой-то момент я перестала рыдать и… влюбилась. Так же бездумно, как влюбляются трехлетки в детском саду. Мне ничего не было нужно, я не рвалась что-либо делать или говорить с объектом своих чувств. Я наслаждалась гармонией и бесконечным счастьем, воцарившимся в истерзанной душе.

Меня выдавала лишь глупая улыбка. И синий тапок 44-го размера в руках.

* * *

Это была молодая медсестра, проходившую в клинике практику для диплома или аспирантуры, в подробности мы не вдавались. Главным было, что терапии под ее руководством не так сильно тяготили нас, как с Шахраз или Иллиданом. Она вроде бы и вопросы задавала те же, что и остальные, и сидели мы те же 180 минут, но что-то было иначе. И к ней так и не приклеилась ни одна из кличек.

— Думаю, никто из вас не будет отрицать вред, наносимый организму алкоголем или наркотиками, — говорила Мария Степановна на утренней терапии.

Вокруг каменными изваяниями сидели десять пациентов и последнее, что им могло прийти на ум — это спорить.

— Пристрастие к алкоголю начинается всего с нескольких кружек пива ежедневно, — продолжала она. — Первая стадия алкоголизма может тянуться очень долго. По мнению большинства граждан, алкоголизмом страдают бомжи, бедные слои населения. Кто угодно, только не они сами. Ведь они ежедневно ходят на работу, ведут порядочный образ жизни, что такого, если вечерами им нужно немного выпить, чтобы расслабиться? Сразу записывать их в алкоголики? Вы спросите, к чему я веду?

Двери холла распахнулись.

Прошло почти две недели, и только сейчас санитары вернули рейдлидера обратно в группу. Взгляд парня был мутным и отрешенным. Говорили, что дозу успокоительных в карцере увеличивали почти в два раза.

— Здравствуй, Артем, — обратилась к нему Мария Степановна. — Нам тебя очень не хватало. Правда, ребята? Поздоровайтесь с Артемом.

— Привет, Артем, — повторили бесцветными голосами дрессированные куклы.

Стеклянным взглядом Артем уставился на свой тапок в моих руках. Казалось, в этот момент я забыла, что умею дышать.

— Итак, я продолжу, — вновь заговорила Мария Степановна. — Когда же примерный семьянин и работяга пересекает невидимую черту, после которой общество больше не сомневается в правоте врачей? Ответом будет — когда кончается мера. Уверена, многие из вас думали примерно также: «Что случится, если я поиграю еще часик? Завтра первая пара физкультура, могу и пропустить». Действительно, что такого? Все студенты прогуливают физкультуру. Но именно эта мысль — первый шаг к нарушению меры. А там, где нет меры, возникает зависимость.

Артем хмыкнул.

— Хочешь что-то сказать? — неуверенно спросила медсестра.

— Тёма, не надо, — прошептала Симка.

— Не сможет он ничего сказать, — уверенно сказал парень со светлыми локонами, исподлобья глядя на Артема. — Можем поспорить.

— Ну, в прошлый раз смог, — отозвался Том.

 Они с любопытством уставились на Артема. Даже после десятка запломбированных зубов, общего наркоза и бутылки водки вместе взятых, можно было чувствовать себя гораздо лучше, чем после нескольких дней, проведенных в одиночке.

С трудом ворочая опухшим языком, Артем прошипел:

— Вы… не…. готовы…

— Проиграл, — сказала Симка блондину.

— Прекратите, — вступилась Мария Степановна. — Артем, я не сообщу о твоем поведении, куда следовало бы. Мне безумно тебя жаль, и я не хочу, чтобы ты повторял курс транквилизаторов.

На лице парня застыла глупая улыбка. Мария Степановна закончила рассказывать людям с игровой зависимостью о вреде алкоголя и распрощалась до вечера.