Неправильный рыцарь (СИ)

— Да что ж это за слово за такое?! — вовсю негодовал благородный Эрлих-Эдерлих. — С памятью у меня пока что полный порядок, а вот — на тебе! Кажется, кажется… кажется… — На всякий случай, он трижды размашисто перекрестился и воздел очи горе, надеясь получить помощь не иначе, как от святых угодников божиих. Послужной список Первого Рыцаря Королевства был до того велик, а заслуги до того огромны, что небесные покровители сжалились и, на мгновение, озарили его разум. — «Прецендент!» Вот это слово! Вот оно, вот!

Он молитвенно сложил свои могучие руки и, в полный голос, не скрывая простодушной радости, вознес краткую, но очень горячую, прочувствованную молитву.

— Да, Господи, истинно так! Каждая из дам только и норовит, что создать Проблему и Пре-цен-дент, — последнее слово Эрлих выговорил медленно, старательно, по слогам. — Не осуждаю Тебя, Господи! Нет-нет-нет, как можно?! Разве бы я посмел?! Но, создав женщин, Ты послал нам ИСПЫТАНИЯ. Постоянные и непреодолимые. Все прочее, созданное Тобой прекрасно, все-все-все! — тут же поторопился уточнить благородный Эрлих. Он понимал и понимал отчетливо: вокруг — пустынное и (что самое главное, самое неприятное, даже ужасное!) безлюдное место. Оно, как никакое другое — то есть абсолютно и совершенно идеально! — подходит для исполнения божьей кары. А ведь старая пословица не лжет: «На миру и смерть красна». Быть пораженным молнией или карающей ангельской (архангельской) дланью — и почетно, и запоминается надолго (иногда и на всю жизнь). Дурная слава тоже слава! Но быть испепеленным в безлюдном пространстве, вдали от больших скоплений народа или хотя бы небольших поселений, так сказать, тет-а-тет с небесами — невыносимо тяжело даже для Истинного Рыцаря. И — особенно, особенно для него!

— Да, Господи! — повторил благородный Эрлих. — Все, созданное Тобой, прекрасно, изумительно и превосходно, весь этот мир — кроме поганых язычников, женщин и блох. Прости, прости меня, Господи, и покарай, если захочешь, но это правда! Я понимаю, Ты даровал их нам, грешным, в великой своей милости, понимаю. Но какие ж это, Господи, докучные твари! И женщины — самые докучные изо всех троих! — в сердцах воскликнул он. — Вот послушай, Господи. Послушай меня, как мужчина мужчину. Послушай — и сам рассуди.