Неправильный солдат Забабашкин

Да и вообще, с такой способностью у рядового гражданина страны жизнь сразу бы поменялась. Ведь больше не было бы различий между днём и ночью. Работать и отдыхать можно было бы когда угодно. Одним словом, плюсов для Советского Союза было бы неоспоримо много.

Так стоит ли принести на алтарь судьбы жизнь одного человека и получить столь множество благ?

С моей точки зрения, если речь идёт конкретно о моей жизни, то, конечно же, не стоит. Одно дело умереть в бою, а другое — на операционном столе ради эксперимента с сомнительным результатом. Меня такой вариант судьбы категорически не устраивал. А потому, естественно, я и не хотел, чтобы так всё закончилось.

Но тут дело в том, что прознай про мой феномен те, кому положено, эти «кому положено» меня особо и спрашивать не будут. Решат, что надо пожертвовать ради общей цели, и пожертвуют. И винить их в жестокости нельзя.

Мы живём в мире, где происходит постоянная конкуренция между странами, и каждая страна старается в этой конкуренции занять более выгодное место. Соответственно, все методы для того, чтобы опередить соседа и соперника по планете, хороши. А, значит, и моя возможная жертва будет нелишним вкладом в эту борьбу, ведь плюсы от столь необычной способности слишком очевидны. Очевидны, но для меня, скорее всего, фатальны.

К тому же я очень сомневался, что учёные смогли бы найти разгадку произошедшего со мной, даже если бы открыл им правду и разрешил бы меня исследовать. Сам перенос моего взрослого сознания в тело юноши в другое время — одно это уже было явным чудом. Точно таким же чудом, как и другие чудеса. А разве чудо можно объяснить с точки зрения науки? И уж, тем более, возможно ли чудеса поставить на службу человечеству, что называется, на поток? Сомневался я, что это возможно. Да и никак не хотел я остаток жизни прожить в лаборатории в качестве подопытного кролика. А потому никому о своём уникальном умении видеть в темноте я рассказывать не собирался.

Исходя из этого постулата, я и закончил стрельбу, когда начало темнеть.

Глава 17 Штабы

Интерлюдия 1

Северо-Западный фронт.

Штаб армии.

Генерал-майор Тишин, заместитель командующего армией, только что получил донесения от трёх командиров дивизий, что защищали стоящие на реке Багрянка города, и, несколько раз перечитав текст, поспешил на доклад к командующему.

Командарм ждал вестей с этого направления, поэтому сразу же спросил:

— Удержали?

— Прокофьево и Листовое захвачены. Новск противнику взять не удалось, — доложил заместитель и хотел рассказать о необычном случае, произошедшем в одном из городов, но командарм не дал ему это сделать.

Он подошёл к висящей на стене карте и произнёс:

— Так значит, противнику удалось проломить нашу оборону по флангам, и на направлении главного удара взять два города из трёх?

— Так точно, Владимир Леонидович. Только там ситуация непростая и даже, можно сказать, интересная.

— Интересная? — зацепился за последнее слово командарм и резко отрывисто заявил: — Не вижу ничего интересного! У нас фронт на этом участке сыплется! Новск у нас обороняют разрозненные части дивизий, что выходили из Новгорода через Троекуровск. Так?

— Да. Их возглавил полковник Неверовский. Он доложил, что его подразделения сумели отбить атаку противника, и даже без нашего подкрепления. Как Вы знаете, те два полка, что мы пытались перебросить в Новск, попали под бомбёжку и были практически полностью уничтожены.

Командарм Семёнов подошёл к столу, на котором тоже лежали карты, склонился над ними, а затем, что-то явно вспомнив, посмотрел на своего заместителя.

— Подожди, Виктор Николаевич, подожди. Как же Неверовский мог удержать Новск, если у него бойцов вообще считай, что и нет? Помнится, он говорил, что меньше полутора сотен штыков у него осталось. Так значит, что он столь малыми силами сумел остановить полк и танковую роту противника? Или немцы не наносили удар по Новску?

— Наносили, товарищ командарм. Мне доложил по рации Неверовский, они смогли остановить немцев прежде, чем те смогли развернуться.

— Хорошо. И как же они это сделали?

— Комдив доложил, что вражескую атаку остановил снайпер. Он начал отстрел немецких танкистов, когда те ещё не были укрыты за бронёй.

— Один снайпер? — Скептически нахмурился генерал. — Что за чушь? Вероятно, тут какая-то ошибка.

— Нет! Мне лично доложил Неверовский, пока связь не была потеряна. Никакой ошибки тут нет. Исходя из его донесения, противник, так и не начав атаку, потерял сгоревшими не менее трёх бронетранспортёров, более двадцати грузовиков и около двухсот убитыми. Танки же подбиты не были, но их экипажи были частично или полностью уничтожены. Всё это деморализовало врага, и он оставил попытку наступления.

— И всё это сделал один снайпер?

— Так точно, — утвердительно ответил генерал-майор Тишин, сам очень удивляясь такому необычному факту, и добавил: — Но на самом деле, это ещё не все подвиги того красноармейца.

— Вот даже как? И что ещё этот снайпер натворил?

— Вы не поверите, но Неверовский сказал, что ручается головой.

— Не томи, Виктор. Что там?