Неправильный солдат Забабашкин

— Вдарить по зубам, говорите? — зевнул я и потёр ладонями лицо, прогоняя сон. Затем поднялся на ноги, вновь зевнул, и, подтянув кальсоны, с готовностью произнёс: — Давайте вдарим, коль надо, — а потом, чуть замявшись, добавил: — Гм, только дайте мне, пожалуйста, минут пять на водные процедуры.

До окраины города добрались на машине с Садовским, которого, оказывается, закрепили за Воронцовым. Мне в помощь, кроме самого Воронцова, были выделены ещё два бойца — Апраксин, с которым я познакомился в госпитале, и Зорькин, с коим бежал через поле, выходя из окружения. Я сам настоял на этом. Люди были хоть и взрослые, но шустрые, проверенные, а значит, в трудную минуту не подведут. Ведь имея рядом с собой сплочённый коллектив, который не дрогнет, можно рассчитывать на любые успехи.

Пригибаясь, чтобы противник не смог нас заметить в бинокль, всей четвёркой прошли через длинный окоп и оказались на моей вчерашней позиции — крайнем правом фланге обороны.

— Всё. Тихо. Сидите и курите, — скомандовал я, решив немного подзабить на субординацию. И тут же, увидев, как Зорькин достаёт пачку папирос, быстро поправился. — В смысле — курить запрещаю. Дым или огонь могут заметить. Поэтому просто курите, не куря.

Никто не стал мне выговаривать за командирский тон, хотя, естественно, командовать красноармейцами, и уж тем более лейтенантом, и уж тем более госбезопасности, я не имел права, но сейчас, в данном оркестре, первую скрипку должен был играть я, а потому никто перечить мне не стал. Команда послушно присела на корточки, в то время, как я аккуратно высунул голову из окопа и, посмотрев в сторону врага, стал оценивать обстановку.

Нужно отдать немцам должное, трупы своих камрадов они эвакуировали. Как и часть техники обеих колонн. Куда конкретно они отвели технику, я увидеть не смог, но очевидно, что подальше от окраины Троекуровска.

Сейчас в правой колонне осталось стоять пять танков, пять бронетранспортёров и пара относительно целых грузовиков. А в левой — восемь танков и семь броневиков. Не сгоревших же, а целых грузовых автомобилей видно не было.

Разведчик говорил, что немцы уже давно, с ночи, эвакуируют технику, а это значит, что, во-первых, эвакуируют они в первую очередь грузовики, а также танки, которые находились в центре и в конце колонны. А во-вторых, эвакуация бронетехники проходит у них в довольно неторопливом темпе. И этому может быть только два объяснения. Они боятся русского снайпера, то есть меня, и у них нет достаточного количества механиков-водителей, которые бы могли управлять застывшими в неподвижности транспортными средствами. Исправные грузовики оттянули с позиции почти полностью. Оно и понятно, обычным автомобилем управлять могут многие, в отличие от специальной техники и уж тем более танка. И судя по тому, что танки всё ещё стоят на своих местах, с теми, кто умеет управлять столь грозным оружием, у противника серьёзные проблемы.

После десяти минут наблюдения, я, наконец, смог увидеть достойные цели. Это были два фрица в танковых пилотках, которые ползком пробрались к стоящему в середине правой колонны Т-2.

«И что, это всё? У них лишь один экипаж этим занимается?» — удивился я.

Подождал, пока немцы начнут залезать на броню и двумя выстрелами поочерёдно уничтожил противника.

Заметил, что из-за дерева появился офицер, яростно жестикулирующий руками, очевидно, контролирующий процесс эвакуации, и отправил в его направлении свинец.

И дёрнулся от неожиданности, увидев, как вспыхнула у противника голова.

Вернул оружие на перезарядку и попенял своим боевым товарищам:

— Вы опять за своё?! Вы прекратите мне разные патроны в одну обойму совать? Думаете, мне приятно видеть, как у немчуры башка пылает и из всех щелей и отверстий дым идёт? Поверьте, зрелище не для слабонервных.

Воронцов тут же посмотрел на подчинённых и строго спросил:

— Кто зарядил оружие?

— Я! — ответил Зорькин и пояснил: — Думал, раз ещё не совсем рассвело, зажигательный патрон поможет подсветить цели.

Воронцов вопросительно посмотрел на меня.

Я в отрицании помотал головой.

— Не надо этого делать! Я потом, после таких ужасов, не засну и вообще ночью спать не буду.

Лейтенант тут же перевёл мою просьбу на военный язык.

— Отставить заряжать бронебойно-зажигательные патроны. Обойму снаряжать только бронебойными, — посмотрел на меня и спросил: — Я правильно говорю, Лёш?

— Угу, — согласился с ним я.

И, получив в руки новую винтовку, продолжил высматривать врага.

В течение получаса я уничтожил ещё десятерых гитлеровцев.

Пару водителей, пытавшихся эвакуировать бронетранспортёры. Тройку обычных водил грузовиков и две эвакуационных группы солдат, которые хотели вытащить тела водителей, надеясь, что те будут всё ещё живы.