На фронте бытует пословица, основанная на примете — снаряд якобы в одну и ту же воронку дважды не попадает. Не знаю, был ли наш случай подтверждением этой народной мудрости, или что-то другое нас спасло, но, к счастью, после довольно мощного огневого вала мы все остались целы и невредимы.
— Вроде бы успокоились, — всё ещё прикрывая голову рукой и вжав её в плечи, пробасил Садовский.
— Успокоились, — согласился с ним лейтенант, посмотрев в небо. — Только надолго ли?
— Линять отсюда надо, товарищ командир, — сглотнув, сказал Зорькин и при этом посмотрел на меня.
Я, помня о субординации, уставился на Воронцова и сказал:
— Как прикажете. Можно свалить, а можно ещё пострелять. Хотя сомневаюсь я, что сейчас немцы вновь будут попытки предпринимать. Разве что позже. Им прийти в себя надо после ощипывания.
— Как и нам, — поёжился Зорькин, вероятно почуяв, что приказ о возвращении на позиции отменяется.
И он оказался прав.
— Давай ещё немного поработаешь, раз они точно не знают, где мы находимся, — подвёл черту после небольшого раздумья Воронцов. — Только откуда? Отсюда или вернёмся на прежнюю позицию? Наверное, лучше вернуться. Тут не очень удобно подниматься — глубина большая.
И в этот момент сзади, с противоположной стороны воронки, раздался недовольный баритон:
— Ну, вы и забрались, товарищи. Еле-еле нашёл вас.
И по глиняной стене к нам скатился такой же грязный комок глины.
Я моментально прыгнул влево, одновременно разворачиваясь и направляя винтовку на появившегося невесть откуда вымазанного в грязи человека.
— Это я, — помахал тот рукой мне и, глядя на то, как я, отведя ствол винтовки в сторону, перестал целиться в него, поднимаясь из лужи, негромко повторил: — Это я.
Он был, как и все мы, полностью изгваздан в грязи и насквозь промокший, поэтому мы не сразу узнали в нём Апраксина.
— Ты чего сюда приполз? — тут же набычился Воронцов.
— Товарищ лейтенант, меня подполковник Селиванов послал за вами. Велено вам сказать, что операция завершена. Чтобы вы возвращались. Говорят, что вы очень близко к врагу подошли. Беспокоятся, что накрыть могут. Ругались очень. Приказали срочно возвращаться!
— Ругались? — ухмыльнулся лейтенант. — А они видели, как Лёшка «раму» оформил? А как немцев пострелял? Ругались они…
Я на радостные слова командира внимания не обратил. Сейчас меня интересовал другой момент.
Я посмотрел на Зорькина и Садовского — двух нерадивых помощников и, чуть повысив тон, рыкнул:
— Вы, чего, с ума, что ль, сошли⁈ Почему тылы не прикрываете? Почему тут ползают все кому не лень? А если бы это был не наш боец, а немцы? Нас бы уже всех скопом прикончили или в плен взяли! И неизвестно ещё, что из этого хуже!
Воронцов удивлённо посмотрел на меня, а затем, нахмурившись, перевёл взгляд на подчинённых.
— Так, это, команды не было, — пожал плечами Садовский.
— Да, вы не сказали ничего, — поддержал его кивком Зорькин.
— А сами вы дотумкать не могли⁈ Как выйдем из окружения, каждый получит по три наряда вне очереди! — тут же объяснил всем, кто тут главный, Воронцов, естественно, не став выдавать наряды себе, хоть это и была его недоработка. Он командовал операцией и, естественно, именно он должен был отдать приказ об обеспечении боевого охранения.
Конечно, по большому счёту, атаки с тыла мы не ожидали, ведь позади нас были наши позиции. Но, тем не менее, неожиданное появление прямо под носом «постороннего» человека лично меня очень напугало. Более того, я же чуть не выстрелил в вестового, нервы и так были на взводе после боя с самолётом, а тут ещё и напугали внезапным появлением.
«Нет, надо будет мужиков натаскать на охранение моей позиции, — подумал я. — Да и вообще, если и дальше я собираюсь быть снайпером, то нужно будет подумать о маскхалате. И не только для себя, но и для всей группы. Эпизод, который только что произошёл, наглядно показал, что без маскировки позиции и себя боец находится перед противником, как на ладони. Сейчас нас выручила грязь, именно поэтому „фоккер“ не успел навести на нас артиллерию, так как не видел, куда именно наводить. А вот если бы увидел, то однозначно быть нам под более точным обстрелом. А это уже та ещё игра в русскую рулетку — попадёт по тебе двадцатикилограммовый снаряд или нет».
Апраксин отвёл взгляд, слушая выволочку, а когда она закончилась, вопросительно посмотрел на Воронцова.
— Ладно. Уходим. Тем более мы действительно неплохо повоевали. Молодец, Лёшка! Знатно поработал! — похвалил меня тот и приказал: — Собираем скарб и возвращаемся на позиции.
— Ага. Ясно. Ну, тогда пошли, — кивнул посыльный, подождал, пока Садовский и Зорькин уберут пачки патронов и завяжут вещмешки, поправил каску, и, не услышав в ответ возражений, полез первым.
Однако так просто по мокрой глине вылезти нам не удалось. Пришлось с помощью всё тех же сапёрных лопаток сделать пару небольших ступеней.
Когда убедились, что они достаточно крепки для того, чтобы на них опереться ногой, продолжили эвакуацию.