Неправильный треугольник, или Геометрия для взрослых

Продавец проводила её до кабинки и ушла, а Лиза начала медленно раздеваться, оглядываясь на плотно задернутые шторки, будто совершала что-то преступное. Постепенно освоившись и осмелев, она сняла с себя всю одежду, но не торопилась примерять это рубиновое откровение со взбитыми по краям кружевами, ожидавшее её на изящной вешалке.

Лиза стала рассматривать себя в огромном зеркале, неожиданно сознавая, что это занятие доставляет ей удовольствие. Те фрагменты отражений, из которых она ежедневно складывала себя: тусклый, запотевший прямоугольник над умывальником в ванной, овальное зеркальце в старенькой пудренице, где уже давно не было пудры, и запыленные витрины магазинов, отражающие её путь на работу, вдруг сложились в большую и откровенную картину. И, к своему искреннему удивлению, Лиза поняла, что картина эта ей очень нравится. Ей нравилась отраженная в зеркале сорокалетняя женщина, с полупрозрачной голубоватой кожей, тонкими запястьями, с огромными, тревожными глазами и припухшими, обветренными губами, так давно не целованными, что вполне заслуживали эпитета «безгрешных».

Но как только на ней появилось это ажурное безумие, от тихой, уставшей женщины не осталось и следа. На Лизу смотрело совершенно другое существо, неизвестное ей, ненасытное в своих мечтах и желаниях. Словно все эти годы внутри неё жила и формировалась Женщина, неразбуженная, тоскующая по настоящей любви. Жаркая, чувственная, смертельно голодная. Если все это было в ней – то где пряталось, в каком закоулке души и подсознания? Почему ни разу не обозначилось, не проявилось, не взбунтовалось, не попросилось наружу?

Ответов на все эти вопросы Лиза не знала. Сейчас она знала только одно: она обязательно купит все эти кружева, бантики и тесемки, отнесет домой и спрячет так, чтобы никто из домашних их никогда не нашел.

Она сняла с себя белье, бережно сложила его, разглаживая ладошкой невесомую ткань, оделась и, выйдя из примерочной, улыбнулась продавщице, уже несколько минут нервно покашливающей по ту сторону занавески:

– Выписывайте, я это беру.

Теперь у неё была тайна. Шелковистый, ярко-красный повод становиться другой. Хотя бы изредка, очень ненадолго, когда все домашние дела переделаны, а дочка еще не вернулась из школы, Лиза, воровски оглядываясь, доставала из дальнего уголка кладовки свою запретную радость. И, дрожа всем телом, стремительно раздевалась, пугливо оглядываясь на дверь. Но страх жил в ней лишь до той минуты, пока это кружевное безрассудство не оказывалось на её теле. Как только был застегнут последний крючок и вдохновенно расправлены все бантики и кружева, Лиза становилась другой. Уверенной в себе, отчаянной, вызывающе смелой. Мгновенно менялись её походка и взгляд, движения становились плавными и величественными. Чужим становилось все, даже голос. Когда в эти минуты звонил телефон и она отвечала на звонок, её никто не узнавал на другом конце провода. Может быть, поэтому на растерянный возглас: «Ой, извините, кажется, я ошибся номером!», она чаще всего бесстрастно отвечала: «Да, вы ошиблись…»

Вскоре к ярко-красному нижнему белью добавился коротенький летящий пеньюар и трогательные тапочки с пушком, которые делали ногу необычайно изящной. А со временем она решилась на еще одну покупку – очень дорогую заколку с двумя бриллиантовыми осколками. Крохотными, но превращавшими эту безделушку в роскошь. Во всяком случае, для Лизы она была именно такой. Несколько месяцев подряд эта ажурная заколка, выставленная в витрине магазина, манила к себе Лизу с какой-то невероятной, почти магической силой. Всё это время она практически голодала, принося себя в жертву такой женской мечте.

К Рождеству тайному желанию было суждено осуществиться. Заколка перекочевала с прилавка магазина в кладовку. Настоящей преступницей ощущала себя Лиза, иной раз облачаясь в эти запретные наряды. Делала она это крайне редко, но уже по-другому. Не опасливо и торопливо, как раньше, озираясь на дверь и вздрагивая от каждого шороха, а выверенно и спокойно, прислушиваясь к себе, смакуя все мелочи и подробности, не пропустив ни одно из своих ощущений. Каждый раз Лиза словно будила спящую в себе женщину, открывала и познавала её, погружаясь в это знание все глубже и глубже. Самое обычное переодевание, такое естественное для сотен других женщин, для Лизы превратилось в настоящий ритуал перевоплощения, фантастическую метаморфозу тела и души.