Неправильный Тролль

Воины опять засмеялись, но этот смех не был легким, Грезд видел это: в глазах многих людей, обступивших скованного врага, читались годы страданий, лишений и бед. Да, это были гордые воины, привыкшие и битвы и раны встречать, не преклонив колен, но они были детьми войны, на которой каждый наверняка терял своих близких и родных. Тролль, стоявший перед ними, израненный, поверженный, был воплощением надежды на то, что однажды темные силы покинут их страну, что придет день, который принесет им не новые походы, а тихие вечера у дома, с женой и ребенком. Меньше всего человеку хочется учить своих детей воевать, куда лучше — обучение мастерству корабела, строителя, гончара, целителя. За эти годы десятки горных троллей выходило из пещер, спускалось с гор, совершало набеги на приграничные города и деревни, а во времена войн группы троллей крушили даже мощные отряды искусных воинов. Троллей никто не любил.

Грезд знал, что пока Эрлин без сознания на его слова не обратят внимания, но девушке нужна была помощь.

— Я знаю, как помочь Эрлин….

— Он еще издевается! — Вскрикнул Орднунг. — Еще одно слово, еще только одно слово, и ты пожалеешь о том, что родился!!!

— В котомке есть лекарство — чешуйчатый кусочек плоти одного существа. Это должно помочь.

Рыцарь развернулся к воинам.

— Отравить ее вздумал? Всыпать ему плетей, да побольше. Живо!

Грезда никто не хотел услышать, кто будет внимать тому, кто спустился с гор? Разве оттуда может прийти что-нибудь хорошее?

Истязания прекратились лишь тогда, когда все тело тролля было испещрено бурыми полосками — следами от боевой плети. Тяжелые ремни с вплетенными в них металлическими шариками, на каждом из которых находилось по десять маленьких шипов даже одним ударом могли повергнуть оземь сильного врага, что уж говорить о противнике беспомощном, открытом для ударов.

Орднунг, отсутствовавший долгое время, вернулся к пленнику.

— Ну что, трусливая тварь, перед лицом смерти ты все-таки сказал правду. Колдовское зелье действительно помогло Эрлин. В награду тебе будет даровано солнце.

— Орднунг, ты даже не понимаешь, насколько ты прав, — ответил Грезд. — От солнца умирать, по крайней мере, приятно, оно не несет с тобой столько боли, сколько несут люди, подобные тебе. Я думал, что ты рыцарь, а ты, выходит, палач.

— Ты меня не учи, тролль, — рыцарь пальцем погрозил Грезду. — Такие, как ты — вот, кто настоящие палачи. Вы убиваете, сжигаете, съедаете и людей и друг друга. Вы — вся боль моего мира. Тролли, драконы, орки, темные маги, я надеюсь, что придет однажды время, когда всех вас истребят. Тогда мы заживем счастливо, без войн и насилия.

Гигант в другое время мог бы сказать рыцарю о том, что думает, о том, во что он верит, но сегодняшняя ночь была слишком тяжела, боль пробивалась даже сквозь его непробиваемое тело, ран было чрезмерно много. Речь Орднунга время от времени пропадала, тролль переставал понимать, о чем говорят ему. Силы убывали. Оставалось последнее, что оставалось совершить.

— Вам лучше сейчас уйти, рыцарь, — прервал воина тролль.

— Ты мне угрожаешь?

— Ага, сейчас, сорву цепи и растерзаю тебя, — Грезду все тяжелее давались слова, но шутить успевал. — Нужен ты мне…. Вот что, послушай, за нами гнались мои родичи — два тролля. Они скоро будут здесь, так что лучше бы вам уйти.

— Уйти? — Рыцарь в очередной раз достал меч из ножен. — Никогда этого не будет! Мне выпала прекрасная возможность поквитаться за всех, за каждого, кто был изничтожен твоим народом!

— Ты не понимаешь, они, как бы это сказать, — в ярости. И в такие моменты с ними не совладать. У вас же не боевой отряд, а поисковый, не справитесь вы с ними.

— Справились с ними, справимся и с тобой! — Рыцарь развернулся и начал давать указания воинам.

Лагерь оживился, через достаточно короткое время три десятка рыцарей разбились на три группы и организовали оборону стоянки. Но тролль этого уже не видел, он опять потерял сознание.

Тихий плач вернул Грезда из забытья. Тролль лежал в орочьей яме, по освещенному краю можно было понять, что наверху разгорался день, рядом с троллем сидела Эрлин. Руки и ноги были по-прежнему скованы. Бледная девушка, изрядно измученная походом, да и сама только недавно спасшаяся от смерти, осторожно промывала раны гиганта.

— Грезд, прости меня, прости, — плакала его бывшая спутница. — Я не знала…. Видишь, люди тоже могут быть жестокими. Они тебе не поверили, они даже мне не поверили, думают, что я в бреду, что лечебный напиток помутил мой разум. Я их еле уговорила перенести тебя в яму… еще бы немного, и ты бы превратился в камень, Грезд. Еще бы немного…. Я так рада, что ты не погиб. Тролль, бедный тролль.

Израненный Грезд хотел что-то сказать, но ладонь девушки легла на его уста.

— Не надо ничего говорить, тебе надо просто отдохнуть. Сейчас, потерпи, у меня осталось немного лекарства, хвост дракона действительно творит чудеса. Ты полежи, отдохни, я прикажу тебя не трогать. А ночью… придет мой черед выручать тебя.