Неправильный

— Ничего. Если ты думаешь, что я закончила говорить о курином наггетсе в твоей матке, то ты ошибаешься.

Игнорирую ее и иду обслужить покупателя.

— Какой у тебя план? — спрашивает Эверли, когда я заканчиваю.

— Прошло три дня, Эверли, у меня уже должен быть план?

Эверли смотрит на меня так, будто я сошла с ума.

— Да, ты же Софи. У тебя, уже три часа спустя, созрел план.

Облокачиваюсь на кассу.

— Я не планировала окончить колледж беременной, так что, возможно, мои планы дали трещину.

Эверли делает знак рукой, чтобы я продолжала.

— Думаю, я могу позволить себе однокомнатную квартирку в приличном районе, пока не найду штатную должность.

— Ты можешь позволить себе трехкомнатную квартиру и пони, с тех алиментов, что будет платить Люк.

— Нет, — я качаю головой. — Нет, мне не нужны его деньги. Я — не моя мать, — на глаза наворачиваются слезы и я стараюсь не заплакать.

Эверли спрыгивает с прилавка и обнимает меня.

— Знаю, сучка, я знаю, — говорит она, поглаживая меня по спине. Только Эверли, в такой момент, могла назвать меня сучкой и тем самым успокоить. — Софи, ты самый добросовестный человек, которого я знаю. Никто не подумает, что ты нарочно забеременела.

Перед зданием паркуется новенький Лэнд Ровер и я отстраняюсь от Эверли. Не верится, что он заехал за своим утренним кофе, во вторник, как ни в чем не бывало. Пячусь в заднюю комнату, оставляя Эверли разбираться с ним, а сама, якобы, распаковываю одноразовые стаканчики.

Я распаковываю их до тех пор, пока не появляется Эверли и прислоняется к дверной раме.

— Ты такая глупая, — говорит она, вместо приветствия.

— Знаю, — уныло соглашаюсь я.

— Нет, ты тупица, по поводу Люка, — она указывает пальцем в сторону улицы. — Он сменил свой спортивный автомобиль на внедорожник.

— Эверли, мне не нужны его деньги. Он может купить хоть три машины, мне все равно.

— Не могу поверить, что ты одна из самых умных, — бормочет она. — Прежде всего, это роскошный Лэнд Ровер, а не автомобиль. А во-вторых, Софи, этот Лэнд Ровер — для Люка, как микроавтобус. Боже, он, наверное, уже и имя ребенку подобрал. Вы двое омерзительны, — заканчивает она и идет за прилавок.

Кусаю нижнюю губу, размышляя о словах Эверли.

— Он спрашивал о тебе, — выкрикивает она, уходя.

Следующие два дня, проходят как в тумане. Я хожу на занятия и отправляю резюме. Бойд несколько раз присылал сообщения о том, что нам нужно встретиться и поговорить, но я совсем обессилена — у меня хватило сил, лишь ответить на его сообщение. Быть инкубатором, утомительно.

Я в замешательстве. Эверли и Дженна не провели с Люком, последние несколько месяцев.

Не им постоянно напоминали принимать противозачаточные каждый день в одно и то же время. Не вели записи их менструальных циклов. Не думаю, что Люк хочет ребенка. По крайней мере, не сейчас, или может, просто, не от меня.

В четверг, я снова работаю в Грайнд Ми, поднимаю взгляд, и вижу Бойда, идущего ко мне.

— Привет, Бойд, — здороваюсь я.

— Ты игнорировала мои звонки, сестренка, — с улыбкой, говорит он.

— Прости, — сожалею я. — Было много дел.

— Ну да. Я помню студенческую жизнь. Уверен, у тебя были дела поважнее, чем отвечать на звонки от членов семьи.

— Если бы все было так просто, — ною я.

Бойд хмурится.

— Слушай, — говорит он, постукивая конвертом, который я только сейчас замечаю. — Мне нужно ненадолго уехать из города, по делам, и я хотел позаботиться об этом до отъезда. Ты не могла бы взять перерыв? Или мы можем встретиться после твоей смены?

Мы садимся в угловую кабинку, и Бойд передает мне конверт.

— Что это? — спрашиваю я, держа его пальцами.

— Твое наследство.

— Что? — встревожившись, я роняю конверт.

— Твое наследство, — повторяет он. — От нашего отца.

— Оно твое, Бойд, — я мотаю головой. — Я его не хочу.

Бойд качает головой и потирает челюсть.

— Он оставил его тебе, Софи.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть.

— Он ни разу не удосужился со мной встретиться.

— Я разговаривал со своей матерью, — говорит Бойд. — Она знала.

Я чуть не падаю. Не знаю, хорошо это или плохо. Я надеялась, что она не знала об измене мужа. Но почему я этого желала? Так, я не чувствовала бы вину за свою маму? Как глупо.

— Прости, Софи.

Погодите, что?

— Почему ты просишь прощения? Я единственная, кто должен извиняться перед тобой.

Бойд смеется:

— Почему?

— Моя мама, не имела права, крутиться вокруг твоего отца. Он был женат.

Бойд наклоняет голову и, с минуту, смотрит на меня.

— Именно об этом, ты думала последние недели? Софи, мы ничего не можем сделать с тем, что произошло между нашими родителями, более двадцати лет назад. Если кто-то и должен чувствовать вину за наших родителей, так это я, а не ты. Твоя мама была несовершеннолетней, но насколько я могу судить, именно она, отреагировала как взрослый человек, в затруднительной ситуации.

— Что ты имеешь в виду? — действительно, я никогда так не думала о своей маме.

— Софи, моя мама знала об интрижке. Она не боялась потерять нашего отца, она боялась что их брак посчитают фиктивным. Она не хотела оказаться на обложках газет, как жена еще одного презренного политика.

— Не могу сказать, что виню ее, Бойд.