Непредсказанное убийство

– Вы же не верите в астрологию, – сказал адвокат. – Или я ошибаюсь?

– Не верю, – Розовски сложил страничку и спрятал ее в карман. – Меня раздражает ощущение того, что наша жизнь спланирована заранее. Звездами, небесами – неважно. Я хочу сам решать, что мне делать сегодня, что – через год.

– А если не верите, – Грузенберг улыбнулся, – то почему обратили внимание на какое-то предостережение в гороскопе?

– Не знаю, – Розовски смотрел в окно. – Но в данном случае мы имеем дело не с астрологией вообще, а с причиной преступления – возможно, кажущейся – на которой настаивает обвиняемая. Она же – ваша клиентка. И я бы очень хотел знать: расценивает ли она это предостережение как намек на собственных родственников. И если да, то как она понимает этот намек. Так что? Она вам говорила что-нибудь об этих людях?

– Приехали, – сообщил адвокат вместо ответа. – Вот этот дом.

9

Сходство между жилищем четы Шейгер в Рамат-Авиве и квартиркой в Яффо, только что осмотренной Натаниэлем и адвокатом, было примерно таким же, как между тигром и домашней кошкой. Парадоксально, однако на роль дикого тигра претендовала конура Головлевой. Сравнение с домашней кошкой пришло Натаниэлю в голову, едва он переступил порог и вошел в просторный, дорого и со вкусом обставленный салон.

Ицхак и Мирьям были под стать дому. Предложив обоим посетителям сесть, они, тем не менее обращались исключительно к адвокату. Чувствовалось, что к Натаниэлю они относятся то ли как к мальчику на побегушках, то ли как к мальчику для битья. Ситуация не оскорбила детектива, скорее, позабавила. Откинувшись в широком мохнатом кресле, чуть в стороне от журнального столика на гнутых ножках, он предоставил Грузенбергу возможность беседовать с хозяевами, а сам с интересом разглядывал родственников Головлевой, пытаясь составить первое впечатление о них. Тем более, что беседа на первых порах касалась финансовых отношений адвоката и его подопечных и была Натаниэлю скучна и малопонятна. Свои проблемы с Грузенбергом он решил.

Ицхак Шейгер показался ему типичным сорокалетним представителем middle-class. С поправкой на средиземноморское происхождение. То есть, с одной стороны, дорогая и внешне скромная одежда (хозяин квартиры был одет в темно-серую пиджачную пару и светло-серую сорочку с галстуком строгой расцветки), холеные ногти и несколько церемонная манера разговора, с другой – природная смуглость, и мрачноватая глубина темных глаз. По словам адвоката, он работал исполнительным директором некрупной, но крепко стоящей на ногах компании по торговле недвижимостью.

Что же до Мирьям, то назвать ее типичной Натаниэль не решился бы ни в коем случае. В этой эффектной – и просто красивой – женщине чувствовалось нечто такое, чего Натаниэль, при всем своем легкомыслии побаивался в представительницах слабого пола. Это не определимое словесными формулами качество давало госпоже Шейгер ощущение спокойной силы и уверенности, а ее собеседникам – ощущение скрытой угрозы. Розовски заметил, что фактически разговор с Грузенбергом вела она. Хотя говорил муж, Мирьям вставила от силы две-три фразы.

Словом, Розовски рассматривал сцену, чувствуя себя достаточно беззаботным зрителем.

Неловкость испытывал Грузенберг, считавший, что хозяевам следовало больше внимания уделить приглашенному им детективу.

Наконец, он не выдержал:

– У господина Розовски есть несколько вопросов к вам, – сказал он. – Забыл вам сообщить: господин Розовски в прошлом много лет проработал в полиции и до сих пор считается одним из лучших специалистов своего дела.

Натаниэль вежливо улыбнулся в ответ на эти слова и вызванные ими холодные взгляды хозяев.

– У нас еще есть время, – сказал он. – Госпожу Головлеву освободят из-под стражи через три часа, а вопросов у меня совсем немного. Так что можете закончить свои дела, не обращая на меня никакого внимания.

Намек на игнорирование его присутствия поняла Мирьям. Ицхак только кивнул головой, как бы принимая его слова к сведению.

– Но мы уже закончили, – заметил Грузенберг. – Все остальное не является срочным. Так что – прошу вас, Натаниэль. Вы не возражаете? – он вопросительно посмотрел на хозяев. Ицхак пожал плечами.

– Спрашивайте, – коротко ответила Мирьям.

– Сколько лет вы живете в Израиле?

– Стандартный вопрос, – Мирьям позволила себе улыбнуться краешком губ. – Традиционный. Первые два года я слышала его постоянно: «Сколько времени ты в стране?»

– Так сколько же?

– Восемь лет. С восемьдесят восьмого года.

Натаниэль перевел вопросительный взгляд на Ицхака. Тот отрицательно качнул головой.

– Я вышла замуж шесть лет назад, – сказала Мирьям. – Мы познакомились с Ицхаком уже здесь.

– Вы не были замужем в Союзе?

– Нет.

– Скажите, Мирьям, вы поддерживали отношения с Ларисой Головлевой в течение всего времени вашей жизни здесь, в Израиле?

– И здесь, и в Союзе. Мы были очень близки с Ларисой… – она секунду поколебалась. Натаниэль не преминул это отметить. – Исключая разве что последний период перед отъездом, – закончила Мирьям.

– Часто переписывались?