Непредвиденные обстоятельства

Она от объятий освободилась. Нехотя. У нее здравый смысл. Он подсказывает, что Барановского пора проводить до дверей, закрыть их за ним, и улечься спать.

Освободилась, было рот открыла, чтобы уже наверняка попрощаться и.....вопреки пресловутому здравому смыслу предложила:

- Раз ты уже никуда не спешишь, может всё-таки выпьем шампанского?- проговорила сердясь на себя, и отвернулась к окну.

За окном, в призрачном свете фонарей, деревья кланялись ветру. Посыпал мелкий снег, под порывами ветра переходящий в метель, по дорожкам закружились снежные вихри. Холодно там, и похоже - мерзко.

Надо было чай предложить: с шампанским как-то двусмысленно получается, будто на что-то большее, чем просто посидеть при свечах и выпить игристого, намекаю.

Настырный Барановский, снова обнял и притянул и притянул к себе. На этот раз, прижимает крепче. А ей, уже и выбираться из объятий, совсем не хочется. Слабохарактерная.

- Давай выпьем шампанского. И свечи зажжем. Хочешь, посмотрим какой-нибудь фильм? Мне что-то подсказывает - ты последний раз смотрела комедию, лет....задолго, до рождения Данилы. - шепнул в ухо, коснулся губами уголка ее губ, и слегка отстранился. Ждет, что она ответит.

Озадачил Барановский. Попыталась припомнить, когда же в последний раз смотрела комедию?

Сильный порыв ветра, швырнул колючим снегом в оконное стекло, будто зверь заблудившийся, лапой поскребся. Подозрительно мигнули светильники и люстра.

На первом этаже что-то щелкнуло и дом погрузился в темноту. И не только дом. Размытых метелью пятен света уличных фонарей, не видно за окнами. Тьма кромешная. Слегка разбавленная метелью.

- Похоже где-то обрыв проводов,- прошелестел шепот Павла.

Инна спохватилась.

- Даня напугается темноты, если вдруг проснется, шампанское отменяется.

- Должны подключить аварийку. Но рисковать не будем. Подожди меня здесь, я сейчас.

Он подвел ее к окну, непонятно как в темноте ориентируясь. Легко приподнял, усадил на широкий подоконник. Коснулся ладонью оконной рамы.

- Не дует. - удовлетворенно заметил, и добавил,- отсюда будет слышно, если Данька проснется и позовет. Посиди, я быстро.

Барановский ускользнул практически бесшумно, если не считать, разок скрипнувшей ступеньки лестницы.

Инна вглядывалась в разбавленную метелью темноту за окном. Раскачивающиеся деревья, едва угадываются.

Она вглядывалась и вдруг поняла, что если бы здесь не было Даньки и..... Выпроводи она Барановского, ей в этом большом гостевом доме, было бы тоскливо. В темноте. Посреди неожиданной зимней метели.

Снова тихонько ступенька скрипнула, и тусклый язычок света, лизнул перила. Павел поднялся наверх, подсвечивая себе телефоном, вместо фонарика.

- Клубнику нашел в холодильнике, пахнет, как настоящая. Попробовал - сладкая. Отложил половину в чашку - для Дани. - прошептал, водрузив на подоконник контейнер с ягодами, рядом поставил бокалы, негромко звякнув стеклом. - Не волнуйся, я шампанское открываю профессионально, в юности подрабатывал барменом,- сказал, то ли в шутку, то ли серьезно.

И в этот момент, внизу, что-то снова щелкнуло, и пространство вокруг, залил вспыхнувший электрический свет. Резанул по привыкшим к темноте глазам.

Павел смотрел на нее, как будто успел соскучиться....

Она соскользнула с подоконника, подол халата задрался, оголив ноги. У Барановского в глазах, плеснулось жаркое июльское небо.

- Ну все. Даня теперь не испугается. Можно выпить шампанское в моей спальне.- чуть слышно проговорила, сама от себя не ожидая.

Он подхватил ее на руки и понес.

Клубника, бутылка и бокалы, так и остались бесхозными. На подоконнике.

11

Ветер с Волги налетал на бревенчатые стены, как будто хотел уволочь дом поближе к сосновому бору.

То, что происходило между Инной и Павлом, было... Ярче, острей и пронзительней чем в первый раз.

Первый раз был спонтанным - подхватил и закружил их в вихре, как ветер февральскую вьюгу. И еще, тогда, в первый раз, Павел был ей необходим, потому что спасал от несправедливостей мира, от плевка в лицо, когда-то давно прилетевшего от Егора, от самой себя спрятавшейся под ледяной коркой.

Барановский ей говорил: ты красивая, ты лучшая, ты особенная.

Теперь никто никого не спасал. И нужен он ей был совсем по - другому, нужен был потому что - это именно он. Такой, каким она его узнала.

Инна чувствовала, что и она ему нужна. Только она. Сейчас. Пусть дальше и не будет ничего: никаких продолжений, все закончится здесь, где началось - на берегу по причине аномально теплой зимы не покрывшейся льдом Волги. Это наверное нормально и правильно, когда такие короткие романы заканчиваются там - где начались.

С Инной останется память о необычной командировке - яркий мазок на невыразительном полотне ее личной жизни. И Монклер останется. И клюшка со шлемом. И Данькина радость, еще бы - самостоятельно на коньках поехал.

Барановскому на телефон прилетело сообщение: трубка пиликнула сигналом о доставке. Он не отреагировал, даже не взглянул проверить: кто ему пишет? Слишком был занят. Ею занят - Инной.