Непреодолимое искушение

— Не совсем… — Она пристегнулась и удовлетворенно улыбнулась. — Сегодня ты доказал, что ты не такой.

Он завел двигатель, и они поехали к той части города, где дома сменялись поместьями с огромными земельными участками. Когда они проезжали мимо еще одного выставленного на продажу дома, украшенного шариками, Эмма указала на него:

— Остановись здесь. Давай заглянем?

— Ты что, мазохистка?

— Я бы сказала, что хочу заесть предыдущий печальный опыт.

— Ладно. Но многого не жди.

Войдя и увидев, насколько этот дом отличается от предыдущего, они оба не сдержали облегченного вздоха и рассмеялись над своей одинаковой реакцией.

— А теперь смотри, как это делается, — прошептал Чейз.

— Ты главный.

Он обнял ее за плечи и притянул к себе, и она вдруг вспомнила, что он еще ни разу не поцеловал ее сегодня, и поняла, что скучает по его поцелуям так сильно, что это удивляло ее саму.

Должно быть, он прочел что-то по ее лицу: в его глазах вспыхнула страсть.

— Сегодня ночью, — сказал он, и она не поняла, что это было — обещание или угроза.

Агент по торговле недвижимостью поприветствовал их и вручил брошюры, подробно рассказывающие о доме:

— Пожалуйста, осмотритесь. Я показываю дом другим потенциальным покупателям, но если возникнут вопросы, я рядом.

Они начали с гостиной.

— Отличная комната, — заметил Чейз. — Наша мебель будет прекрасно здесь смотреться.

Эмма моргнула:

— Правда? — Он легонько толкнул ее в бедро, и она улыбнулась. — Ах да, конечно. Ты совершенно прав.

— Мне нравится камин. Если поставить перед ним кресла, мы могли бы читать при свете огня.

Эмма покачала головой:

— Сюда надо поставить диванчик на двоих, чтобы мы могли уютно устроиться на нем с бокалом вина и хорошей книгой.

Он чмокнул ее в щеку.

— Видишь? У тебя это в крови.

Вообще-то она говорила серьезно.

— Почему бы нам не осмотреть кухню? Нильда убила кучу времени, пытаясь научить меня готовить, и я хочу, чтобы в моем доме у меня была возможность использовать эти навыки.

— Меня волнует только, есть ли там холодильник.

Эмма рассмеялась:

— О Чейз, в этой кухне есть все: гриль, духовка, вытяжка над плитой, даже шкаф для вин.

— И огромный холодильник, — удовлетворенно кивнул Чейз. — Мое пиво всегда будет холодным.

— Посмотри на этот терракотовый фартук за раковиной. Он вполне современный, но в то же время придает кухне живописность домика итальянского фермера, тебе так не кажется?

— У тебя получается даже лучше, чем у мамы, — пробормотал Чейз.

Он все еще думал, что она играет. Эмма вздохнула:

— Здесь неплохая столовая, мне нравится вид из окна.

Она махнула рукой в ту сторону.

— Не хочешь подняться наверх?

— Очень хочу.

Она шла за ним по лестнице, восхищаясь искусной резьбой по дереву. Все в этом доме очень ей нравилось. В нем сочетались красота и легкость, которой ей так не хватало, и был шик, как в нью-йоркском доме Чейза. Она сама не смогла бы придумать лучшее смешение их вкусов.

— Посмотри-ка, Эмма.

Она обернулась. Чейз стоял в конце длинного коридора перед одной из комнат. Она подошла и ахнула:

— Его и ее кабинеты.

Две комнаты были абсолютно одинаковы и соединялись балкончиком. Друг от друга их отделяли двери с красивой гравировкой. Столы бывших хозяев стояли напротив двери: ее — изящный и легкий, его — более основательный.

— Они сидели лицом друг к другу, — прошептал Чейз.

— И могли видеть друг друга, пока работали. — На глаза вдруг навернулись слезы, и Эмма пошла к балкончику, пытаясь восстановить душевное равновесие. — Смотри, балкон соединяет только эти комнаты. Они отделены от остального дома.

— Ты заметила стол и стулья? — Он тоже вышел на балкон и положил руки ей на плечи. — Наверное, они завтракали там вдвоем.

Она прижалась к нему.

— Или пили вино и любовались закатом. — Она вздохнула. — Интересно, почему они продают такой чудесный дом?

Он указал на стоящую в углу трость:

— Может быть, кому-то из них стало тяжело подниматься по лестнице. Но ты права, очень жаль. Дом замечательный.

Дом, в котором она хотела бы жить.

— Почему ты все еще живешь с отцом?

Он словно прочитал ее мысли.

Она пожала плечами, надеясь, что он не почувствует, как напряглось ее тело.

— Это непрактично. Поместье и для нас двоих велико.

— А может, ты просто не хочешь оставлять отца одного?

— Разве что совсем чуть-чуть, — призналась она.

— Рано или поздно это произойдет, Эмма, и скорее рано.

— Ты слишком много на себя берешь. — Эмма высвободилась из его объятия. — Я еще не дала тебе согласия, и если мы не поженимся, для меня и ребенка будет лучше жить в доме, в котором я выросла.

— Ничего подобного.

Она резко обернулась:

— Почему? Это разумно.

— Нет, разумно будет пожениться и жить втроем, как нормальная семья.

— В твоем нью-йоркском доме? Он милый, но я бы не стала растить там детей.

Он поколебался:

— Твой взгляд на вещи изменится, если я скажу, что могу перебраться сюда?

Некоторое время она молчала.

— Ты правда можешь? — спросила она странным голосом.

— Да, правда. Я не хочу быть отцом на расстоянии. Если ты тверда в своем намерении остаться здесь, мне ничего не остается, кроме как присоединиться к тебе.

Она помедлила, а потом подошла к нему и обняла: