Непреодолимые обстоятельства (СИ)

— Я тоже. — Отрезала Ольга.

Она хотела одного — исчезнуть, чтобы не чувствовать на себе его испытывающего взгляда, чтобы не вдыхать аромат его туалетной воды, которая будоражила мысли и обостряла все чувства. «Я не выдержу», призналась сама себе, наконец. Это было невыносимо. В прошлую их встречу ее, сама того не ведая, выручила Джалиля. А теперь? Кто теперь спасет ее из этой ловушки?

Рустем хмыкнул. Закрылась и решила ограничиться короткими фразами?

— Но я рад, что твой муж позвонил. — Сказал он, не глядя в ее сторону, кажется, увлеченный лишь дорогой.

От этой наглости Ольга чуть не задохнулась. Значит, он хотел новой встречи? Мало ему отказа в тесной прихожей на метеостанции.

— К счастью, это не взаимно. — Выдавила она хрипло. Не хватало воздуха.

Кажется, Лелька не справлялась со своими эмоциями. И это не могло не радовать. Ему нужно было поговорить и услышать, увидеть настоящие к себе чувства. Зачем? Рустем и сам бы не смог ответить. Чтобы убедиться, что она по-прежнему его любит? Чтобы точно знать, что несмотря на кольцо на Лелькином пальце, Макс ему не соперник?

Рус на время замолчал. Постепенно. Надо действовать постепенно, иначе она прямо сейчас захочет выйти из машины. И тогда все пойдет прахом. Другого шанса ему точно не представится. Он физически ощутил ее желание сбежать.

На светофоре, пока ожидали зеленого разрешающего сигнала, Рустем потянулся к заднему сиденью и достал букет. Он вновь оказался слишком близко и у Ольги сердце затрепыхалось сначала от того, что он снова нарушает ее личное пространство, а потом, когда увидела букет ирисов в руках мужчины.

— Это тебе. — Рус аккуратно положил цветы ей на колени. Потянулся к рулю — время вышло и зеленый глаз светофора разрешающе моргал. Внедорожник тронулся и Рус снова устремил свое внимание на дорогу.

Отказаться от букета казалось глупым. Разве это что-то изменит? Только создаст видимость, что она ломается.

— Спасибо. — Только и сказала.

В висках билась мысль о том, что он помнит. До сих пор помнит, какие цветы ей нравятся. Нежные, сине-фиолетовые ирисы расправили лепестки, плавно спускаясь к нижу. Они были простые и в то же время удивительные, необычные.

Дождь словно усилился. Дворники работали безостановочно, стирая влагу с лобового стекла. Молчание затянулось, неловко повиснув в салоне авто, и Ольга решилась его нарушить. Не всю же дорогу ехать в безмолвно.

— Дождь будто сильнее стал. — Выдохнула она.

— Угу, — Рус восторжествовал. Неужели ему все-таки удастся разрушить стену обиды и недоверия? — Хорошо, что успел забрать тебя.

Он сказал это так просто, обыденно, что Ольгу накрыло волной воспоминаний. Будто снова едут они в высотку из стекла и бетона в Раменках, по пути болтая обо всем на свете. Будто не было всех этих лет. Так бы и ехала с ним бесконечно долго. Сердце предательски заныло. Она словно падала в пропасть, наслаждаясь близостью с ним, тонула в этом моменте.

Рус привычным движением нажал на панели кнопку и поймал какую-то частоту. Из динамиков полилась спокойная, романтическая мелодия. Наверное, так же он ездит и с женой, с семьей. Они слушают музыку, смеются, болтают, а позади сидят их дети. Реальность вернулась, спуская Ольгу с небес на землю. Как бы ни хотелось, никуда не денешь этих лет.

Пейзаж сменился с городского на неширокую полосу шоссе, которое убегало пока еще через степь вдаль, в сторону Баксана. За окном стремительно темнело, дождь лил, не переставая.

Ольга не знала, как себя вести. Минутная легкость, которая возникла, улетучилась, испарилась. О чем говорить с ним, она не знала. Хотелось сказать столько всего, но какой в этом смысл? Разве что-то изменится от того, что она расспросит Рустема, как он жил эти десять лет?

Ольга нерешительно рассматривала свои руки, словно впервые их видела. Лишь бы не смотреть на него.

— Как ты оказалась здесь? — Задал он вопрос.

— Элеонора помогла, нашла работу после того, как… — Ольга чуть не сказала «потеряла малыша». Нет, она не скажет ему. Это ни к чему. — … как ты обручился. Сергей Степанович — мой директор, ее дальний родственник.

Рустем хмыкнул, не отрывая взгляда от дороги. Он ведь как-то спрашивал у Эли, где Булочка, но та лишь пожала плечами, мол, ничего не знаю об этом.

— Элеонора, значит…

— Да, и я благодарна ей за это. — В голосе Ольги вновь промелькнули холодные нотки. Она на секунду замолчала, а потом все-таки спросила, хотя ум вопил, мол, не стоит. Но ведь сердцу не прикажешь. — А ты? Решил провести отпуск с семьей?

Это прозвучало едко, как издевка. Рус усмехнулся, не сдержалась. Но может, так даже лучше. С чего-то же надо было начать этот сложный разговор.

Они уже въехали в ущелье. Здесь как будто резко стало темнее. Над склонами сгущались сумерки и только дождь барабанил по стеклу и крыше автомобиля.

— Можно сказать и так. У меня дела в Нальчике. Заодно и на лыжи детей хотел поставить.

На словах о детях у Ольги сжалось сердце. Дом — полная чаша: жена-красавица и детки. Достаток, одобрение родителей. Не семья, а сказка. Она не знала, что ответить. Хотелось съязвить, да только зачем?