Непричесанные разговоры

Завтра в школу. Теперь уже не поскачешь вместе с ними. Придется носить школьную форму и тесные трусики, подвязки будут натирать ноги, а тяжелые школьные туфли – мешать бегать. Не быть ей больше быстроногой Эллен.

За окном летняя ночь. На небе звезды. Мама легла спать и уже похрапывает. Где-то скачут сиу. Длинной вереницей едут верхом по Уэйкфилд-авеню, приближаются к дому. Звякают поводья, стучат копыта по асфальту. Вот они выстроились на тротуаре, замерли в свете фонарей, ждут ее.

Эллен вынырнула из постели, оделась и вылезла в окно. Верный Гром подставил спину, и Эллен взобралась на него. Держась за гриву, поскакала по садовой дорожке поприветствовать индейцев. Величавый вождь в головном уборе из перьев, увидев ее, поднял руку. Они поскакали бок о бок, ведя за собой племя.

Теплая летняя земля, ни ветерка. Свитер не нужен. Эллен сняла его и швырнула наземь. Она была счастлива. Безмерно счастлива. Ей казалось, что если постараться, то услышишь, как в небе движутся и сталкиваются звезды, как мнется трава под ногами. Чье это дыхание сзади? Эллен обернулась. Вскрикнула. Он стоял у нее за спиной. Мистер Мартин, шпион, в плаще, желтом свитере и клетчатых брюках. У Эллен замерло сердце. Она побледнела, затряслась.

– Вот, смотри, – сказал мистер Мартин. И распахнул полы плаща.

Между ног у него торчало что-то большое, розовое. Господи, что это? Ну и гадость! Гадость! Ошеломленная Эллен взглянула еще разок и пустилась бежать. Во весь дух. Где же Гром? И куда делись сиу? Их и след простыл. Есть у нее только маленькие ножки, которые от страха будто налились свинцом. Тяжелые шаги все ближе, грубая ручища схватила Эллен за голое плечо.

– Иди сюда! – гаркнул мистер Мартин. – Хочешь потрогать?

– Пустите меня! Пустите! – Эллен открыла рот, чтобы позвать на помощь, но от страха у нее пропал голос. Девочка юркнула в траву, к лазейке в заборе у миссис Робб.

Мистер Мартин, дыша ей в затылок, окликнул ее по имени:

– Эллен! Тебе понравится, Эллен. Очень понравится. Ты ведь этого хочешь, разве нет? Иначе зачем бегаешь одна по ночам?

Где же лазейка? Эллен металась туда-сюда, как затравленный зверек.

– Забор починили, – сказал мистер Мартин, нагнав ее. – Нет больше твоей лазейки. Глянь-ка! Смотри, что у меня есть!

Он снова показал огромную розовую штуку. Бросился к Эллен. Та ринулась прочь, к воротам поля для гольфа. Со всех ног, без оглядки. Из горла рвались испуганные всхлипы.

– Боже, что ты здесь делаешь?

Мама. На священной земле сиу стояла мама в розовом халате и пушистых тапочках.

Эллен остановилась и, задыхаясь, указала назад. А там – никого. У мистера Мартина, похоже, была своя лазейка – в нее-то он и улизнул, завидев разъяренную Жанин.

– За мной гнались, – выдохнула Эллен. – Гнались.

– Кто гнался? Никого нет. – Жанин взяла дочь за руку и потащила домой.

– Гнались! – кричала Эллен – Гнались! Мать хорошенько отшлепала Эллен и отправила спать.

– С тобой хлопот не оберешься. Ну и бестолочь ты… бестолочь… бестолочь…

Вся дрожа от боли и стыда, Эллен забилась под одеяло. Она бестолочь, с ней хлопот не оберешься. Нет ни сиу, ни вороного скакуна с гладкими боками.

Глава шестая

Лучшее средство от похмелья – прогулка, считала Кора. В воскресенье, после ночи «Кровавой Мэри», она встала в шесть, налила полную фляжку кофе, собрала рюкзак и отправилась в горы. От Эдинбурга до Глен-Долл и Джокс-роуд – почти три часа езды. Кора любила эти места: здесь все время кто-то гуляет, есть кому улыбнуться, кивнуть. Полное одиночество в глухих местах – далеко не всегда хорошо.

Кора остановила машину, надела дорожные ботинки и скорым шагом двинулась по лесной дороге. Ей хотелось успеть углубиться в лес, подальше от других гуляющих, а она знала, что как только начинаешь думать (на прогулке вечно всякие мысли лезут в голову), шаг замедляется. Чем сложнее мысли, тем медленней шаг. Когда воспоминания обрушивались на Кору лавиной, она останавливалась, хваталась за голову и стонала: «О боже, боже! Что я наделала!»

Изо дня в день, годами терзалась она, что была плохой матерью. Ей казалось, что всю жизнь она только и знала, что поучать да командовать. «Нельзя!» «Где ты шлялся до поздней ночи?» «Пока не выучишь уроки, гулять не пойдешь». И так далее и тому подобное. Если у тебя есть дети – хочешь не хочешь, приходится их воспитывать. Когда у Коры родился малыш, никто ее не предупредил, что в конце концов он вырастет.

Кора шагала и громко перечисляла все самое ненавистное:

– Кроссовки. Откуда мне было знать, что они понадобятся?

Пройдя через ворота вольера с оленями, Кора пошла по тропинке. Деревья-великаны, густой смолистый запах, лесная прохлада. Следы оленей на мягкой земле у края тропки.

– Барахло, – продолжала Кора. – Всякая детская дребедень, о которой я понятия не имела, пока ее у меня не стали клянчить. Как они здорово врали: «Ах, у всех есть, а у меня нет!» Игровые приставки, трансформеры, горные велосипеды. Господи. Никто мне о них не рассказывал!