Непридуманная сказка

Непридуманная сказка Яна Перепечина

Часть первая. Приказка. Москва, апрель 2002 года. Александр Эмерих (1)

Посвящается:

всем усыновителям,

приёмным родителям

и опекунам, которые

искренне любят своих

некровных, но родных

детей;

тем работникам

органов опеки,

больниц

и детских домов,

которые старются

помочь детям и родителям

найти друг друга и

не мешают, а изо всех сил

способствуют тому,

чтобы дети как можно скорее

оказались дома

…Когда вы знаете, как бывает

на самом деле,

тогда можно придумывать

сказку…

Айболит 66

Москва, апрель 2002 года

Александр Эмерих

Ещё из-за двери он услышал, как в квартире плачет ребёнок. Торопливо свернув телефонный разговор, – мама одного из его многочисленных маленьких пациентов хотела сообщить новости – сунул руку в карман и выудил связку ключей. Звонить не стал, Татьяне явно сейчас не до него, вон, как Тёма разошёлся. Быстро повернул ключ в замке и ввалился в квартиру.

Сразу поразили темнота и – несмотря на отчаянный рёв сына – странная, неживая тишина. Нигде не горел свет, не работал телевизор, не слышно было слов утешения и уговоров: Татьяна не убаюкивала разошедшегося Артёмку. Только плакал сын и под ногами подскуливал и вертелся, настойчиво требуя любви, нежности, внимания, а так же прогулки и еды, любимец Александра маламут Красс.

Ничего не понимая, Эмерих швырнул у дверей пакеты с продуктами, быстро разулся и, на ходу снимая куртку, бросился в детскую. Красс преданно процокал следом за хозяином. В распахнутую дверь тут же вырвался негодующий, пронзительный вопль полуторамесячного Артёма, его сына.

В растерянности дёрнувшись в сторону ванной – как же ребёнка брать грязными руками? – Александр досадливо поморщился и, плюнув на гигиену, подскочил к кроватке и вытащил взахлёб рыдающего Тёму.

- Ну-ну, сынок… маленький мой… любимый мой… мальчик мой родной… Что ты? Что, мой золотой? Кто тебя обидел?

Малыш вздрагивал всем тельцем и продолжал кричать громко и надсадно. Александр прижал сына покрепче, тыльной стороной – вроде должна быть почище – правой ладони поглаживая по спинке и почти безволосой головке.

- Тихо-тихо, Тёмушка… Ты, наверное, голодный? А где же наша мама? Куда она запропала?.. Та-нюш! Та-ня! Ты где?!

Ну, надо же! В ванне, что ли, отмокает и не слышит наших воплей? Устала, наверное, твоя бедная мама. Ну, ничего, ничего. Мы пока без неё справимся, а она пусть отдохнёт, пёрышки почистит, правда? Должны мы, мужчины, нашу единственную маму беречь или нет?.. Конечно, должны. Пошли-ка, сынок, на кухню, сейчас будем еду готовить.

Прижимая малыша к себе и безостановочно болтая обо всём, что приходило в голову и попадалось на глаза, он дошёл до тёмной кухни. Вскользь отметив, что свет в ванной не горит и не слышно звуков воды, нажал на выключатель. Вспыхнули лампочки, сразу залив всю довольно большую, уютную их кухню тёплым сиянием.

Тёма в ожидании еды притих, изредка судорожно всхлипывая.

- Где тут у нас «двоечка»? - Александр влажной салфеткой вытер руки – всё почище будут. На левую положил сына, а правой быстро достал из стерилизатора бутылочку, привычно убедившись, что она с дырочкой положенного, «второго» размера, уже автоматически – за полтора месяца набил руку – налил из термопота воды и добавил сухую смесь. Резко и сильно взболтав, сел, пристроил на коленях и сгибе левой руки сына и сунул ему бутылочку в маленький голодный ротик.

- Вот так, хорошо, мой родной, - шепнул он, заполнив смесью всю соску, чтобы малыш не глотал воздух вместе с едой.

Артёмка тут же жадно вцепился в силиконовую прозрачную соску и, успокаиваясь, затих. Его отец выдохнул, сел поудобнее и тут только заметил на столе, покрытом белой «кружевной» клеёнкой, исписанный лист бумаги. Александр подвинул записку к себе и, устало поморгав, принялся читать, с трудом понимая написанное. Красс, догадавшись, что сейчас ни любви, ни нежности, ни внимания, ни… – далее по списку – не будет, вздохнул, сел рядом и пристроил большущую тяжёлую голову на колени хозяину: проявил участие и понимание.

Александр, за эти три недели я окончательно поняла, что ты просто использовал меня. Стоило ли жить вместе почти десять лет, чтобы оказаться на положении няньки при чужом ребёнке?! Я так не хочу и не буду. Это ты ребёнка хотел, вот и получай. Мне он никто. Впрочем, ты, как выяснилось, тоже. Я отдохну, приду в себя, а потом позвоню, и решим с разводом. Обсудим раздел квартиры. Надеюсь, что дачу ты отдашь мне в качестве компенсации за десять лет и три недели кошмара. Не прощаюсь. Сам мне не звони.