Неприятная профессия Джонатана Хога

Затем – сон. Странное, расслабленное состояние, в котором создания Творца получили возможность создавать свои собственные миры. Надеюсь, теперь вы понимаете, – с улыбкой заметил он, – почему Критик должен быть настоящим человеком – иначе бы он не смог спать, как человек.

Потом – спиртное, здесь сочетаются и еда и сон.

Кроме того, существует удовольствие беседы, дружеского разговора – вот как мы сейчас. Это в принципе не ново, но Художник молодец, что включил его в свое Творение.

Далее – секс. Вообще-то он довольно смешон. Как критик, я бы вообще списал его со счетов, если бы вы, друзья мои, не позволили мне увидеть в нем нечто, что ускользнуло от внимания Джонатана Хога, нечто, чего мне в моих художественных творениях доселе создавать не приходилось. Впрочем, как я уже говорил, ваш Творец явно наделен талантом. – Он взглянул на них едва ли не с нежностью. – Скажите мне, Синтия, что вы больше всего любите в этом мире, а что ненавидите и чего боитесь?

Она даже не сделала попытки ответить, а лишь теснее прижалась к мужу. Рэндалл обнял ее, как бы пытаясь оградить от всех бед. Тогда Хог обратился к Рэндаллу:

– А вы, Эдвард? Есть ли в этом мире что-либо, ради чего можно было бы при необходимости отдать душу и жизнь? Можете не отвечать – я видел по вашему лицу и читал в вашем сердце, какие чувства вы испытываете, склоняясь над кроватью. Прекрасная работа, прекрасная – вы оба. Во всем мире я нашел несколько действительно прекрасных образчиков искусства, которых вполне достаточно, чтобы подвигнуть вашего Творца на создание еще одного произведения. Но в то же время здесь столько плохого, жалкого и исполненного чисто по-любительски, что я не склонен был одобрять эту работу в целом до тех пор, пока не наткнулся на это – на трагедию человеческой любви.

Синтия недоуменно взглянула на него.

– Трагедию? Вы сказали «трагедию»?

Он взглянул на нее не с жалостью, а скорее с одобрением.

– А как же еще это назвать, моя милая?

Она некоторое время смотрела на него, потом повернулась к мужу и уткнулась лицом ему в плечо. Рэндалл погладил ее по голове.

– Кончайте, Хог, – бросил он. – Вы снова ее пугаете.

– Поверьте, я не хотел.

– Однако напугали. И вот что я думаю по поводу вашей истории. В ней такие дыры, что тачка свободно пройдет. Вы все выдумали.

– Вы и сами в это не верите.

Это было верно: Рэндалл сам не верил в то, что сказал. Тем не менее он отважно продолжал, по-прежнему обнимая рукой жену:

– А как насчет того, что у вас было под ногтями? Я вот заметил, что об этом вы даже и не заикнулись. И как насчет ваших отпечатков пальцев?

– То, что было у меня под ногтями, просто не имеет отношения к моему рассказу. Оно сыграло свою роль – напугало Сыновей Птицы. Они-то уж знали, что это такое.

– Так что же все-таки это было?

– Кровь Сыновей… помещенная туда моей другой личностью. А что вы упомянули насчет отпечатков? Джонатан Хог честно опасался оставлять их где-либо. Не забывайте, Эдвард, Джонатан Хог был самым обычным человеком.

Рэндалл принялся было возражать, но Хог прервал его.

– Понимаю. Честно говоря, я ничего об этом не помню – даже сегодня. Об этом знает лишь моя полная личность. Но вообще у Джонатана Хога была привычка все протирать носовым платком. Возможно, он протер и подлокотники вашего кресла.

– Я ничего такого не заметил.

– Я тоже.

Рэндалл снова бросился в бой.

– Это еще не все и даже не половина всего. А как насчет той больницы, о которой вы рассказывали? И кто платит вам деньги? Где вы получаете зарплату? И почему Синтия всегда так боялась вас?

Хог бросил взгляд на далекий город: с озера на него надвигалась стена тумана.

– На эти вопросы у нас уже почти не остается времени, – сказал он, – впрочем, даже для вас самого не так уж и важно, верите вы мне или нет. Но на самом деле вы верите – и поделать с этим вам ничего не удастся. Правда, вы коснулись еще одного вопроса. Вот, держите. – Он достал из кармана толстую пачку банкнот и протянул ее Рэндаллу. – Они мне больше не понадобятся. Через несколько минут я вас покину.

– И куда вы направляетесь?

– Обратно к себе. После моего ухода можете сделать вот что: садитесь в машину и через город отправляйтесь на юг. И ни при каких обстоятельствах не открывайте окон до тех пор, пока не окажетесь далеко от города.

– А почему? Мне это не очень-то по душе.

– Тем не менее таков мой совет. Будут происходить некоторые… изменения, перестройки и все такое.

– Что вы имеете в виду?

– Я ведь уже говорил вам, что предстоит разобраться с Сыновьями Птицы, с ними и со всеми их делами.

– И как же?

Хог не ответил, а снова бросил взгляд на стену тумана. Туман постепенно наползал на город.

– Все. Мне пора уходить. Делайте так, как я сказал. – Он развернулся и собрался уходить. Тут Синтия подняла голову и заговорила:

– Подождите, не уходите!

– Да, моя дорогая, слушаю.

– Скажите мне только одно: останемся ли мы с Тедди вместе?

Он посмотрел ей в глаза и ответил:

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Но не знаю.

– Но вы должны знать!