Неприятнейшая неожиданность

– А к кому подойти в Новгороде с этим делом можно? К серебрянику какому-нибудь?

– Нет, они похитрей вещицы делают, и пожиже, помельче. Тебе хороший кузнец нужен, мастер по работе со сталью – она попрочней железа будет. Изготовить нужно будет здоровенное такое тавро, размером с ладонь, обязательно на длинной ручке.

– А почему?

– Когда решишь клеймить карету, тавро в печи раскалять надо будет. Значит и ручка будет греться. А подлиней она руки-то не обожжет, хотя рукавицы для этого дела завести и не лишнее. Да пошли прямо сейчас – проверка княжьего здоровья у нас же перед ужином?

– Ну да.

– Вот пока и походим, разомнемся.

Отправились на рынок. По дороге Богуслав забавлялся.

– Найму сейчас какого-нибудь чалдона, он тебе сходу этакую дрянь выстругает, что аж ахнешь! Потом мне выскажешься: эх ты, а еще боярин… А я тебе в ответ: от боярина слышу!

– Я совета у шуринов-кузнецов спрошу, они парни толковые, может сами и возьмутся делать.

– Лихой ты Вовка мужик: в Новгороде всего ничего, можно сказать без году неделя, а родни уже целый хоровод – и кузнецы, и боярцы! А до работы и вовсе зверина оказался: кареты делаешь, доски пилишь, ловко лечишь, поешь нечеловеческим голосом, скоро церкви бросишься класть. Забаве сильно повезло со знатным-то мужем. Не обмишурилась, кого себе на плечо закидывать! – зычно заржал Богуслав.

Все чаще он меня зовет коротко – Володя, Вовка. Интересно, а как уменьшительно-ласкательные формы от имен боярина-дворецкого и нашего государя? Мстиська и Богсла?

Показалась знакомая кузница. Братья работали, как заведенные, старались от души.

– Подавай!

– Бей!

Тяжеленный молот птичкой порхал в крепких руках старшего. Младший хмурился, но клещи с заготовкой не упускал.

– Охлаждай!

Пшшш…

Вот она пауза – можно влезать.

– Бог в помощь!

Поздоровались, обнялись. Братья поклонились боярину.

– Есть к вам дело по кузнечной линии – либо сами скуете, либо умельца нужного посоветуете.

– Говори!

– Всяко поможем.

Различие между экстравертом-кузнецом и интровертом-подмастерьем чувствовалась даже в эмоциональной окраске речи. Выросли вместе, родные братья, отношение к предмету разговора одинаковое, а какая разница!

Объяснили с Богуславом в два голоса, что хотим получить и для чего. Тут родственники насупились уже вдвоем.

– Сами хорошо сделать не сможем.

– Не получится у нас!

Василий еще помолчал, еще подумал, потом уверенно сказал: – Это хорошо у нас, на Софийской стороне, только Онцифер исполнить может.

– Точно, точно, Васька! Дело толкуешь!

– И где нам его искать? – предчувствуя длинные и бестолковые объяснения, спросил я.

– Сейчас проводим.

– Махом покажем!

Братья тут же заперли кузню, и повели нас через весь рынок. Известный умелец базировался на отшибе от кузнечного ряда. Они с подмастерьем как раз отдыхали, или как выразились бы в более поздние века, перекуривали. Онциферу было лет сорок. Карие внимательные глаза тут же обшарили нас сверху донизу.

– Кого я вижу! Кузнецы-молодцы! Мы с братишечкой вдвоем дружно пряники жуем. С чем пожаловали? Какую-то особо хитрую рессору выковать надо? Изогнуто-искривленную?

– Мы-то обойдемся, а вот зять хочет личное клеймо на свои кареты ставить. Желает, чтобы ты его изготовил.

Я, во время их разговора, обозревал кузницу. Никаких подков, сковородок, гвоздей, плугов, серпов, как у всех, по кузнице не наблюдалось. По стенам висели разнообразные замки, ключи, изящно выкованные засовчики, видимо, не дворовые, а сделанные для богатого дома или терема, и, о чудо! – что-то очень похожее на большой саморез.

Кулибин 11 века пожелал узнать в подробностях у самого заказчика, что именно ему предстоит сделать. Я кратенько объяснил.

– Может какими зверями или вензелями украсим? – спросил разочарованный простотой рисунка Онцифер.

Неожиданная мысль озарила мой простой ум.

– Особенно усложнять не будем. А нельзя ли ввести что-то такое, чего никто в Новгороде повторить не сможет?

Запрос озадачил древнерусского Черепанова.

– Да повторить все можно…, – растерянно заметил он.

– А нельзя ли сделать такую мелочь, чтобы чужой, не зная в чем дело, ее бы не сделал? Просто не заметил бы? Вроде то же самое клеймо, а знающий человек сходу увидит разницу в оттиске!

– Это можно устроить, – успокоился Онцифер, – я вижу вблизи гораздо лучше обычного человека.

У мужика, наверное, выраженная близорукость, подумал во мне опытный врач с многолетним стажем. Смущало только то, что почему-то кузнец глядит в даль и не щурится. Как же он кует свои хитроумные штуки? Он же не ювелир, нежно и тихонько постукивающий маленьким молоточком, а коваль, которому нужно махать здоровенным молотом и на расстоянии видеть – попал-не попал. Спросил Онцифера о его видении дальних предметов.

– Черте где, что хочешь угляжу! – ответствовал молотобоец. – Человека в лицо за полторы версты узнаю. Народ думает, просто так болтаю, а подойдут совсем близко, тоже видят.

Вот теперь все ясно. Онцифер – обладатель довольно-таки редкого варианта зрения, когда человек вблизи видит, как под лупой, а вдаль, как в бинокль. Его видение мира превосходит наше раз в двадцать.