Неприятно познакомиться, ведьма

– Что есть, того не отнять, – я поджала губы. – Что хотел-то? О вашем бурном времяпровождении рассказывать никому не стану. Мне без разницы, занимайтесь, чем хотите. Я вообще пришла, чтобы состояние Оли посмотреть. Тете позвонила ее матушка и сказала, что Оленьке немного дурно. Но я уже узнала, что Оленьке очень хорошо. Могу возвращаться.

Он покачал головой, глядя на меня как на идиотку:

– Я, конечно, понимал, что ты на почве черной магии немного съехавшая. Но все оказалось ещё хуже.

– Что, ну? – я вскинула голову.

– Пока ты спала, я, между прочим, занимался совсем не тем, что ты так любишь всем приписывать.

– Обидели. Наклеветали на мальчика.

– Понятно, – Ярослав нахмурился. – Тебе бесполезно что-либо объяснять. Ну да я так и подумал. – И добавил чуть тише: – Я ждал, между прочим.

Вспомнились события прошлой ночи: поворот к тропинке, голубое свечение души, ушибленное колено и речка без бабочек. Я приподняла брови и уточнила:

– Нечисть?

– Ладонь протяни.

Я послушно вытянула руку, хотя и вытягивать ее не за чем, вон как близко стоит, и Ярик положил в ладонь что-то невесомо-мягкое. Я поднесла ее к своим глазам и поняла: паутинка.

Сердце застучало быстрее.

– Откуда?

– Две минуты назад взял с волос Оли.

– Так ее все-таки… того? Покалечило немного?

– Просмотрел. Ничего серьезного.

– Ты же медик, – напомнила я. – Смотрел только на физическую оболочку, – причем неплохо так смотрел, с подробностями, добавила мысленно. – А нечисть… нечисть работает с душами.

– Думаешь?

– Знаю, – я глубоко выдохнула, сжимая паутинку, ещё хранившую след колдовства. – Итак, что я имею? Нечисть, которая разбрасывается паутинками и при этом покушается на человеческие души. А ещё обладает черной энергией. Странно, что она как раз-таки черную энергию и не восполняет… А хотя… Говоришь, серьезных повреждений нет? Рассудок не помутился? Знаю, знаю, что от любви безмерной Оля немного того, ну а в остальном?

Ярослав закатил глаза, но все же ответил:

– Нормально. Сходила бы сама и посмотрела.

– Э, нет. Мне ближайшую неделю к Оле вообще теперь опасно подходить. Поверю тебе на слово. Получается, что души выпили мало. Ненадолго хватит.

Я обернулась, почувствовав взгляд, и заметила Олю, наблюдающую за нами. Такая Оля опаснее любой нечисти во много-много раз.

– Иди, короче, – поспешила я. – Продолжи свои расследования или отношения, неважно.

– А ты?

Наши глаза встретились – и все-таки, какое ясное небо! – и я хитро улыбнулась:

– Надо кое-что проверить.

– Что именно?

Вот все ему хочется знать!

Оля продолжала смотреть, но я привыкла к рискам. Поэтому, бросив паутинку в карман платья, обняла Ярослава за плечи. Он, опешив, даже не принялся обнимать меня в ответ или отцеплять от себя. Хотел ощутить объемы, да не удалось? Фыркнув, прошептала:

– Не скажу.

Объятья рухнули, я обошла Ярослава, словно он был каким-нибудь камешком, и направилась к дому тети.

Если бы Оля была черной ведьмой, вслед мне понесся бы десяток проклятий. Но ведьмой была я, поэтому и колдовала тоже я. Надеюсь, Ярик не очень обидится из-за маячка, что я только что прицепила на его душу. Зато теперь буду знать, если он колдовать начнет. Или если кто-то решит поколдовать над ним. Душа отзывается на магию, как ни крути, уж я-то знаю.

Около ворот я все же споткнулась. Ох ты ж, Оля, чертовка! Или я ходить не умею. Впрочем, в сочетании это дает поистине феерический эффект.

Так я тете и сказала: мол, с Олей все в порядке, зато со мной не очень. И показала на обцарапанную коленку, ту же самую, что я царапала на прогулке. Пострадала вновь она, моя бедненькая. Комбо-страдалица.

Тетя поохала, и мы пошли обрабатывать рану.

Впрочем, я-то знала: никакая коленка меня не остановит.

***

Ответили мне только с третьего раза. К этому времени я уже знатно разнервничалась. Но звонить продолжала: не позвоню – получу. Потом. Сначала не получу ничего, никакого результата, а потом получу выговор. Опять поставят блок на магию, а у меня тут охота!

– Слушаю.

Собранный голос. Ни удивления тебе, ни возмущения. Этот человек, разговаривая со мной последний раз, тоже не повышал голоса. А вообще он предпочитает разговаривать со своим учеником, ничего не сообщая мне.

Даже эта душа… Он не спросил, как я себя чувствую после снятия блока.

Этот человек – мой отец, и такой уж он и есть.

– День добрый, – отозвалась я и добавила на автомате: – товарищ старшина.

– Это все, что ты хотела сказать?

Может быть, он даже выгнул бровь.

– Нет. Хотела спросить, как там мой хомячок.

– Покормлен сегодня утром. Завтрашним вечером вернусь и покормлю вновь.

– О-о-о, – отозвалась я. Отец уехал! Уеха-а-ал! Все ещё лучше, чем я предполагала. – А клетку чистил? У Хомячидзы по расписанию идет.

– Вернешься и почистишь.

– Да я пока не собираюсь возвращаться… – пробормотала я. – Мне и тут неплохо живется. Грядки, вот, пропалываю. Посуду мою. Шторы только что стирала. В общем, все, как обычно. И, как обычно, тебе это не интересно, – добавила тише.

– Повтори? – попросил отец.