Неприятности профессора Клюева

На сегодняшний момент на планете шешеков одновременно работает до 15 научно-исследовательских экспедиций.

Ждите обновлений!

– Так, – точно на лекции подвёл итог Клюев, – со вчерашнего дня ничего нового.

Глава III

Катер высадил сонного и от того сильно не в духе Клюева посреди небольшой ровной поляны. Высадил и улетел, быстро и почти бесшумно, как планер.

Клюев посмотрел ему вслед, зевнул, перевёл взгляд на жёлтое с оттенком синевы облачко прямо над головой, зачем-то помахал рукой.

Ну, с прибытием.

Трава под ногами, невысокая и тёмно-зелёная, была на удивление жёсткой, похожей на непричёсанный и давно не чищенный старый ковёр. Трость постоянно путалась в ней, и Клюев несколько раз чуть не навернулся фронтом вперёд, что, несомненно, не добавило бы ему веса в предстоящих переговорах.

В общем-то, до дипкапсулы шагать пришлось не так уж и долго. Треть сферы размером с обычный двухэтажный земной дом слегка поблёскивала в оранжевых лучах местного солнца, не особо выделяясь чужеродностью. Клюев с некоторым удовлетворением отметил, что, в принципе, задумка удалась – полуматовая, полузеркальная дипкапсула словно впитывала в себя оранжевое небо заката, неправильную дугу стоящего невдалеке коричневого леса, смуглую зелень травы, а впитав и усвоив, возвращала обратно отражением, настроением, естественным ощущением изначального здесь присутствия.

– За четыре дня собрали, – покачал головой Клюев, – и, правда, дорожат временем.

– Рене Гринбер, если не ошибаюсь?

Милсурианский язык красив во всех своих диалектах и произношениях. А уж классический милсурианский…

– Герман Клюев,– он повернулся к говорящему, – официальный представитель Земной Межсистемной корпорации. У нас небольшие кадровые перестановки. Вам должны были сообщить.

Тот приветливо улыбнулся и приглашающе развёл руками, невольно повторившись:

– В любом случае, с прибытием! – высокий, статный, светловолосый, слегка надменный.

Не человек.

Издалека и не разглядишь, ошибиться, особенно в первый раз, легче лёгкого, но потом… Единственное внешнее отличие – глаза: светлый зрачок и тёмное, почти чёрное глазное яблоко. Жутковатое зрелище для неподготовленных. Ведь если глаза это зеркало души, то в души иглеан лучше не заглядывать.

Клюев встречался с иглеанами много раз. Гораздо больше, чем ему хотелось бы.

– Валкинда́т, – представился иглеанин, когда они вошли в дипкапсулу. – Вечность Клану, что вы прилетели, а то я уже подумывал, не выпить ли мне с аборигенами. Кстати, ваши апартаменты слева, табличка, правда, но, впрочем…

Клюев провёл тростью перед табло, вошёл в помещение. Прилично. Скромно, но прилично.

– А остальные? – спросил он, тяжело усаживаясь в подобие кресла. – Разве не прилетели?

Валкиндат досадливо махнул рукой.

– Двое здесь. Каталиец, Архи́н Кули́, прибыл ещё вчера. До сих пор акклиматизируется. По крайней мере, просил его не беспокоить до вечера. И рукокрыл. Пам. Прибыл утром. Ну, вы же знаете этот народ. Слова лишнего не вытянешь.

– Рукокрыл? Здесь? – Клюев даже подался вперёд. – Пам, говорите. А советник-то был прав.

Рукокрыл – это действительно была крупная удача. Язык этой расы, необычайно сложный фонетически, принадлежал к наименее изученной группе галактических языков. Особых успехов в его изучении другие расы не достигли, да и сами рукокрылы не очень одобряли подобные попытки проникновения в их культуру. Получить несколько дней прямого общения! Клюев об этом даже мечтать не мог.

Он мысленно восстанавливал то немногое, что было ему известно: довольно замкнутая цивилизация, мощный военный и торговый флот, серьёзные наработки в области колонизации малоразвитых миров, предпочтение отдаётся планетам с плотной атмосферой, внешний вид…

– Послушайте, Клюев, – Валкиндат встал, направляясь к выходу, – я вижу, вы всё-таки устали с дороги. Так что торопить события не стану. Отдыхайте, располагайтесь. Встретимся вечером, на официальном приёме. Я думаю, мы подружимся. В конце концов, мы удивительно похожи.

– А вот тут я с вами не соглашусь, Валкиндат. Никогда.

Сказано было жёстко. Даже грубовато было сказано.

Иглеанин замер, как ужаленный, и некоторое время молча смотрел Клюеву прямо в глаза.

Чужая душа потёмки. В душу иглеанина лучше не заглядывать вообще.

– Едят вас мухи, – выругался Клюев по-русски, когда дверь на Валкиндатом замкнулась.

А поздним вечером прилетел янусианин, и жизнь в дипкапсуле буквально забурлила.

Чересчур общительный и говорливый Лативумсайо первым делом вытащил всех из кают и чуть ли не насильно заставил накрывать общий стол. Бытовая автоматика капсулы угрюмо простаивала, а янусианин, вездесущий и неумолкаемый, руководил процессом.