Неприятности в старшей школе

Толпа утихает, когда Перкинс подносит ко рту микрофон.

– Всем доброго утра, – обращается он к залу. – У меня отличные новости. Несмотря на наше… неожиданное и досадное поражение на этой неделе, сегодня мы выходим в плей-офф под первым номером против сборной Грейвена.

Ученики просто слетают с катушек, вопя от восторга, а Перкинс явно раздражен тем фактом, что мы все-таки смогли вырваться в лидеры благодаря очкам, заработанным за сезон.

К черту его.

Дальше Перкинс говорит какую-то фигню о движухе, которая ждет нас в ближайшие несколько недель, напоминая всем, что на первом месте должна быть учеба. Он несет всякую хрень о том, во что сам не верит: он ведь обязан читать нравоучения, чтобы сохранить лицо. А потом включается музыка, и ему приходится отодвинуться, потому что центральную площадку занимает команда по чирлидингу.

Хлоя, как всегда, блин, в центре и впереди всех, изо всех сил, мать ее, старается не глазеть на нас, тряся попой и качая грудью в сексуальной манере, пока они делают разные трюки.

Они выполняют какую-то безумную акробатическую фигню, и толпа сходит с ума, свистя и хлопая.

– Вот это, я понимаю, гибкость, – задумчиво протягивает Мак, и Ройс усмехается.

И он не лжет. Команда по чирлидингу, или танцевальная команда, как их еще называют, выигрывала все соревнования в штате последние три года – с того момента, как с ними начала выступать Хлоя. И она, блин, не будет собой, если даст кому-то об этом забыть.

Заканчивая свое выступление, они кидают свои помпоны к ногам команды – ни один из них не падает рядом со мной, – а потом под пошлое волчье завывание подползают, чтобы забрать их.

Кэптен, качая головой, отпинывает пару помпонов, оказавшихся у его ног.

Он смотрит куда-то мимо меня, а потом встречается со мной взглядом. Он указывает на что-то подбородком, и я перевожу взгляд на Рэйвен.

Мои брови сходятся в центре лба, потому что она сидит, погруженная в себя, с направленным в пустоту взглядом.

– Что… – я хочу окликнуть ее, но тут же умолкаю, потому что Перкинс снова берет микрофон в руки.

Его глаза устремлены на меня, и я злобно смотрю в ответ.

– Ну хорошо! Спасибо, девочки, за чудный танец, – начинает Перкинс с каким-то дьявольским воодушевлением.

Мы с братьями подаемся вперед, одинаково нахмуренные.

– Итак. У меня есть для вас объявление. И довольно необычное, – продолжает он, и мой пульс учащается. – Нам пришлось тщательно пересмотреть кодекс правил школы, но теперь я счастлив сообщить, что все сложилось просто отлично.

– Мэддок… – начинает Кэптен и тут же осекается.

Перкинс пробуривает меня взглядом с триумфом в глазах.

– Пожалуйста, – он делает паузу, и уголок его рта приподнимается. – Поприветствуйте от всей души вместе со мной нового игрока… сборной команды старшей школы Брейшо по баскетболу.

В зале повисает оглушительная тишина, но звон в моих ушах заставляет меня подняться.

Мои браться поднимаются вместе со мной.

В дальнем углу зала с грохотом распахивается дверь, и в дверном проеме показывается Коллинз Грейвен – в майке, мать его, «Волков».

Меня начинает трясти от ярости, которая наполняет каждый дюйм моего тела, но ноги не двигаются с места. Они словно, блин, прирастают к полу.

Как, видимо, и у Ройса с Кэптеном, потому что они тоже замирают на своих стульях.

Да как у него хватило наглости заявиться сюда?

По залу разносится шепот, который становится громче и громче, и уже вскоре вся чертова толпа учеников охает и гудит.

Коллинз, широко расправив плечи, шагает вперед, вглядываясь в каждое лицо слева и справа от себя.

Его взгляд останавливается на Рэйвен, мать ее, сидящую рядом со мной.

Она медленно встает на ноги под моим тяжелым взглядом. Но она не смотрит на меня – ее пустой взгляд устремлен на него.

Я тоже перевожу взгляд на него. Уголок его губ приподнимается, пока он рассматривает ее, и я делаю шаг вперед, но совершенно неожиданно рядом с нами появляется тренер, отталкивает меня и незаметно заслоняет мое тело своим. Плечом отделяя меня от Рэйвен, он поворачивает голову к моему уху.

– Даже не думай, блин, – рычит он сквозь зубы. – Именно этого он и хочет. Двинешься, и он снова начнет с тобой свою игру.

Я понятия не имею, что тут можно ответить. Я только ощущаю, как кровь пульсирует в моих венах в опасно ускорившемся темпе.

Рэйвен делает шаг влево, отступая от меня, и я напираю грудью на тренера.

– Рэйвен, – я свирепо смотрю на нее.

Она облизывает губы и делает полшага вперед.

Она проводит руками по своим джинсам, и мне становится трудно дышать.

– Рэйвен…

Моя голова дергается вперед, когда ее имя вылетает изо рта Грейвена.

Я вижу, что она решается на то, что крутится у нее в голове, – что бы это, блин, ни было.

Она поднимает подбородок и расправляет плечи.

Одним рывком она стягивает через голову свой свитер. Под ним оказывается черная майка с бирюзовой нашивкой – майка «Волков», майка чертовой Брейшо-Хай, – с огромным номером один. Точно такая же майка, как на Грейвене.